Эдуард Кондратов - Птица войны

Краем глаза Генри видел, что Парирау следит за ними. Поджав под себя ноги, она сидела на траве ярдах в тридцати и вряд ли могла что-либо расслышать. Однако сцена, которую она наблюдала, была достаточно выразительной.

Раупаха презрительно молчал.

Тауранги отпустил Генри и упрямо набычился.

- Раупаха, все знают, что ты главный человек в племени, - глухо сказал он. - Но ты главный только сегодня. Подумай о том, что будет с тобой, если завтра Те Нгаро найдет свою деревню разграбленной? Ты упрям и злопамятен, Раупаха. А настоящий вождь осторожен и мудр. Я не стану оправдывать тебя, если случится беда. О нет, я скажу: "Те Нгаро, отдай его тело собакам!.."

В голосе Тауранги звучала угроза. Но ни один мускул не дрогнул в лице Раупахи.

- Я уважаю твое слово, сын Те Нгаро, - бесстрастно произнес он после недолгой паузы. - Тауранги верит пакеха Хенаре. Раупаха верит Тауранги. Я сделаю все, чтобы племя было готово к войне.

Он махнул рукой, подзывая к себе курчавого мальчика.

- Каиака! Передай людям Китепоки, чтобы прекратили работу, - нехотя приказал он. Запахнулся плащом и, повернувшись к Тауранги и Генри спиной, быстро пошел в сторону деревни.

Друзья переглянулись. Финал был слишком неожиданным. Они смотрели вслед удаляющемуся Раупахе, будто ждали, что тот передумает и повернет назад.

Позади послышался шорох. Обернуться они не успели: подкравшаяся Парирау крепко обхватила их ноги руками. Давясь от смеха, она попыталась повалить юношей на землю. Они поддались ей и под восторженный визг девушки затеяли в траве веселую щенячью борьбу. Оглянулся Раупаха или нет - им было теперь все равно.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

в которой Генри знакомится с новозеландским лесом

Как ни хотелось Генри Гривсу хоть краешком глаза посмотреть на деревню племени нгати, он не стал набиваться в гости, сообразив, что сегодня там будет не до него. Неуместность визита понимал и Тауранги. Он ограничился тем, что предложил проводить Генри до трех холмов, от которых убегает речка, то есть почти до самой фермы. Выслушав вежливые протесты Генри, он положил руку на смуглое плечо Парирау и сказал с улыбкой:

- Не спорь. Она тоже проводит тебя, друг.

Генри смутился. Он увидел, какой радостью блеснули глаза девушки. Не найдя в себе сил возразить, он понимал, что выдает свои симпатии к чужой невесте. О том, что нынешней осенью Парирау станет женой Тауранги, он узнал, когда, навалявшись и набегавшись до изнеможения, они ходили пить к ручью.

"Неужели он настолько благороден, что ради меня готов подавить ревность? в смятении думал Генри, шагая рядом с Тауранги по тропке, ведущей к подножью лесистой горы. - Как внимательно посмотрел он на меня, когда в игре я нечаянно обнял Парирау. Будь я на его месте, мне было бы сейчас не по себе. Или они просто не знают, что такое ревность?"

Восторженный возглас девушки, ушедшей далеко вперед, помешал ему додумать. Парирау стояла на коленях у старого дерева, похожего на разлапистый тис со срезанной верхушкой, и отчаянно махала им рукой. Увидев, что Тауранги и Генри прибавили шагу, она опять склонилась над торчащим из земли сплетением узловатых корней, стараясь что-то рассмотреть.

Когда друзья приблизились, она подняла голову. Щеки ее горели.

- Киви! - прошептала она, указывая на темнеющее меж корнями отверстие, похожее на нору.

Лицо Тауранги хищно заострилось, глаза блеснули. Он опустился на колени рядом с девушкой и, отложив ружье, принялся осматривать траву у входа в норку. Генри показалось, что юноша обнюхал ее.

- Киви, - пробормотал Тауранги и посмотрел вверх, на густой шатер, шелестящий над головами. Прислонив ружье к стволу, он встал и обошел дерево кругом, внимательно оглядывая его. Затем, цепляясь за еле заметные выступы, полез по стволу, пока не ухватился за нижний, уже засохший сук.

Через несколько секунд он спрыгнул вниз, держа в руке гибкую ветку. Очистив ее ножом - подарком Генри - от сучков и оставив на конце жесткую кисточку, Тауранги лег грудью на траву и начал медленно просовывать ветку в нору. Парирау и Генри, затаив дыхание, наблюдали за его манипуляциями.

И вдруг под землей раздался тихий писк. Тело Тауранги напряглось.

- Аах! - выдохнул Тауранги, молниеносно хватая за ногу киви, выскочившую из-под корней.

Парирау пронзительно взвизгнула и вскочила на ноги.

- Возьми! Это тебе, Хенаре, - сказал Тауранги, обеими руками протягивая странное существо.

Так вот она какая, знаменитая ночная птица киви! Генри бережно принял из рук друга попискивающую от ужаса птичку и с любопытством осмотрел ее со всех сторон.

Поистине остроумна природа, если она смогла придумать настолько смешное, ни на что не похожее существо. Курица без хвоста и без крыльев, птица, у которой перья больше напоминают рыжие волосы, трогательно неуклюжая, с длинным носом, заменяющим ей трость, с трехпалыми голенастыми лапками и длиннющими мохнатыми бровями... Как жалобно смотрят ее круглые глазки, они вымаливают у Генри прощения неизвестно за что, а клюв-то щелкает, да только разве может он кого-нибудь испугать?

Генри стало жалко птичку.

- Тауранги, - тихо сказал он. - Можно я выпущу киви?

Улыбка застыла на лице Тауранги, широкие брови поползли вверх. Парирау даже рот приоткрыла - настолько необъяснимыми казались слова молодого пакеха.

- Киви... вкусное мясо... - пробормотал потрясенный Тауранги.

- Друг, я хочу выпустить эту птицу, - упрямо повторил Генри. - Ты подарил мне киви? Или я ошибся?

- Это твоя киви, Хенаре, - пробормотал Тауранги, отводя глаза.

Генри разжал пальцы. Почувствовав свободу, птица рванулась и, кувырнувшись, упала на траву. По-старушечьи сгорбившись, вытянув шею и далеко выбрасывая свои шероховатые голенастые ноги, она кинулась к гнезду.

Парирау расхохоталась. Тауранги и Генри, сердитые, насупленные, показались ей настолько уморительными, что девушка, как ни старалась, не в силах была совладать с собой: она крутила головой, шлепала себя по бедрам, затыкала ладонями рот - и продолжала давиться смехом.

Успокоившись, она вытерла прядью слезы и жалобно сказала:

- Не надо сердиться. Парирау совсем не хотела смеяться. Это смеялся нехороший дух, он забрался Парирау в рот, но теперь уже все, ушел.

Когда они двинулись дальше, девушка, чувствуя себя виноватой, отстала и плелась сзади, пока Тауранги, остановившись, не позвал ее.

- Парирау, - вполголоса сказал он. - Осмотри эти кусты. Я вижу след.

Генри взглянул, куда указывал палец Тауранги, и ему показалось, что в гуще низкорослого кустарника с листьями, как у акации, прячется что-то живое. Он не ошибся. Парирау не успела сделать и десяти шагов, как верхушки кустов зашевелились, послышалось озабоченное похрюкиванье и на лужайку, прямо перед девушкой, выскочила... самая обыкновенная домашняя свинья с выводком длинноногих поросят.