Александр Шубин - Мир на краю бездны

Между тем Даладье в своих планах превзошел самого Наполеона. Он отдал указание готовить вторжение на Кавказ. Планировалось подвергнуть бомбардировке бакинские нефтепромыслы. Понятно, почему — бакинская нефть шла немцам. Но Гитлер получал нефть также из Румынии. И это предусмотрено — Франция должна была заручиться поддержкой Турции, ввести свой флот в Черное море, после чего на сторону антигерманской и антисоветской коалиции перейдет Румыния. Затем южная армия вторжения могла бы двигаться «навстречу армиям, наступающим из Скандинавии и Финляндии на Москву» [744] Зимняя война. Кн. 1. С.273. .

В основе этого плана — фантастическая недооценка советской военной мощи, вызванная неадекватной оценкой хода советско-финляндского конфликта. Но план Даладье интересен не только этим. Перед нами классические стратегические «клещи». У них только один недостаток — в «окружении» таких хилых клещей оказывается слишком большой «котел» — совокупная мощь Германии и СССР. А если бы объединенная Мюнхеном Европа действовала против СССР в 1939 г., в этом плане не было бы ничего неосуществимого. Тогда не нужно было бы высаживаться в экзотических северных широтах. На Ленинград можно было бы наступать по кратчайшей дороге, чтобы создать там российское правительство во главе с Керенским (остроумные финны в 1939 г. рассматривали такую возможность в ответ на провозглашение правительства Куусинена). Дальнейшее наступление на Москву могло сопровождаться действиями широкой антисоветской коалиции в бассейне Черного моря и в Закавказье. Не даром Сталин так опасался примирения между Германией и англо-французской коалицией. Сразу за таким миром СССР оказывался бы перед лицом смертельной угрозы.

Но пока антигерманская коалиция была связана противостоянием с Германией, авантюра Даладье могла вылиться в попытку повторить Крымскую войну, разумеется — без надежд на наступление на Москву. Ссылка на это наступление нужна была, чтобы увязать захват Дарданелл с войной в Финляндии.

Англичане горячо поддержали этот план. Начальник генерального штаба Э. Айронсайд, тот самый, который равнодушно отнесся к мольбам поляков о помощи, заявил: «На мой взгляд, мы сможем оказать эффективную помощь Финляндии лишь в том случае, если атакуем Россию по возможности с большего количества направлений и, что особенно важно, нанесем удар по Баку…» [745] Там же, С.273. Что может быть важнее Баку для помощи Финляндии? Только шведская руда. 3 февраля 1940 г. началась подготовка к бомбардировке Баку.

5 февраля Высший военный совет союзников обсуждал возможность высадки в финском Петсамо. Но это опасно — Петсамо уже занят Красной армией. Не мудрствуя лукаво, союзники решили все-таки высаживаться и в Нарвике, и в Петсамо. Операция была запланирована на 15–21 марта.

Маннергейм, сначала понадеявшийся на помощь союзников, узнав подробности, понял, что до Хельсинки союзники могут и не дойти.

Финское руководство во главе с премьером Рюти осознавало, что долго продержаться весной не удастся. Поэтому, когда шведское правительство, обеспокоенное приближением войны к рубежам королевства, выступило с инициативой посредничества, в январе 1940 г. начались консультации — сначала с послом СССР в Швеции А. Коллонтай.

В январе 1940 г. Сталин решил вернуться к скромным задачам — взять не всю Финляндию, а отодвинуть границу от Ленинграда и установить контроль над Финским заливом. «Вождь народов» не был расположен окончательно ссориться с «Антантой», потому что в этом случае СССР автоматически оказался бы в прогерманской коалиции. А у Сталина были другие планы. 5 февраля Коллонтай встретилась в Стокгольме с министром иностранных дел Финляндии Таннером.

Но прежде, чем приступать к открытым переговорам, нужно было восстановить престиж советского оружия. Северо-Западный фронт под командованием С. Тимошенко стал готовить прорыв линии. 11 февраля начался массированный обстрел финских укреплений. 13 февраля 7 армия вклинилась в них и 16 февраля прорвала линию Маннергейма. К 19 февраля линия была прорвана на всю глубину. Если раньше морозы мешали советскому наступлению, то теперь Мерецков мог бросить пехоту и даже танки в обход Выборга по льду Финского залива. В Карелии советские войска также пришли в движение и стали осторожно вытеснять финнов с позиций, деблокируя окруженные части РККА.

12 марта советские войска ворвались в Выборг. Это значило, что через несколько дней может пасть Хельсинки, и сопротивление даже в случае прихода союзников будет продолжаться только в центральной Финляндии. А без немедленной помощи союзников советские войска получали возможность вскоре отрезать финские войска от внешнего мира, что предопределило бы их поражение уже к середине года. По мнению О. Маннинена, «со второй половины февраля стала очевидной безнадежность борьбы, поражение представлялось необратимым» [746] Там же, С.321. .

Несмотря на угрозу высадки союзников, время работало на СССР, поскольку против почти миллионной армии Северо-западного фронта союзники могли бы только обороняться вместе с остатками финских войск.

Союзники убеждали Финляндию, что если она продержится еще чуть-чуть, то вот-вот прибудут 100 тысяч англо-французских солдат. Ну, в крайнем случае, 50 тысяч. На самом деле планировалось послать около 12–13 тысяч — как раз столько, сколько нужно для удержания Нарвика. Но было важно, чтобы финны держались, потому что иначе будет утерян повод для захвата Нарвика.

Тем временем стало ясно, что советские требования ужесточились. Теперь СССР требовал границу Петра Великого, которая была проведена его Ништадским миром с Швецией в 1721 г. Это значило, что предстоит отдать Выборг и ладожское побережье с Сортавалой (сегодняшняя граница с Финляндией на Карельском перешейке как раз — почти Ништадская). Это вело к трагедии жителей этих мест, которым предстояло уйти, бросив нажитое за всю жизнь. Не снимал СССР и требование аренды Ханко. Это было больше, чем программа-максимум октября 1939 г., но на этот раз речь не шла об угрозе независимости Финляндии по крайней мере в ближайшее время.

Во время переговоров о мире в Москве Паасикиви напомнил, что Петр выплатил шведам компенсацию за приобретаемые по Ништадскому миру земли. На это Молотов ответил: «Пишите письмо Петру Великому. Если он прикажет, то мы заплатим компенсацию» [747] Там же, С.348. .

Мирное соглашение было заключено в ночь на 13 марта 1940 г.

Безвозвратные потери советской армии в войне составили более 126 тысяч человек, а финнов — более 22 тысяч (не считая умерших от ран и болезней). Это была пятая часть личного состава финской армии. Журналист Д. Элдрайдж, наблюдавший войну с финской стороны, писал: «В течение трех месяцев Красная армия стала совершенно иной, чем та колеблющаяся масса, которая сначала вторглась в Финляндию» [748] Советско-финская война. С.31. . Эта перемена объясняется и тем, что армия училась, и тем, что на фронт перебрасывались более боеспособные части во главе с опытными офицерами и генералами. И то, и другое означало, что нельзя было судить о боеспособности советской армии применительно к 1941 г. по неудачам конца 1939 г. Гитлер этого не понял. Для него война против Финляндии стала еще одним аргументом в пользу блицкрига на востоке. Между тем почти миллион советских солдат и офицеров получил суровый боевой опыт. Уникальный опыт. «Прорыв „линии Маннергейма“ — это первый пример прорыва долговременной оборонительной полосы» [749] Суворов В. Последняя республика. М., 1995 С.212. .