Жан Флори - Повседневная жизнь рыцарей в Средние века

Как только речь заходит о средневековых рыцарях или о рыцарстве в целом, сразу же перед нашим мысленным взором проходит один и тот же, в сущности, образ: образ доблестных и благородных воителей в светлых блистающих латах. Вот их кавалькада выезжает рысью из ворот замка под яркими, радующими глаз свежестью красок знаменами. Вот они — кто с копьем наперевес, кто со сверкающим мечом в руке — устремляются в бой, чтобы отстоять право незаслуженно обиженного, чтобы защитить вдовицу и сироту…

Стоит, однако, в этот прекрасный образ вглядеться, как он начинает расплываться, дробиться, теряя свою первоначальную однозначность. Историческая реальность наверняка была куда более сложной до того, как в общественном сознании сложился стереотипный образ рыцаря, тот самый, что послужил Сервантесу моделью для его бессмертной, жестокой и вместе с тем трогательной карикатуры.

Начать с того, что само слово «рыцарь» имеет не одно значение. Первоначально оно указывает, очевидно, на воина-всадника (это очевидно для француза, испанца, итальянца, немца, но, например, не для англичанина. — Ф.Н. ). Но рыцарство — это далеко не только кавалерия. Очень рано этот термин прилагается к воину весьма почтенного социального статуса, но дворянским титулом становится все же много позднее. Рыцарство, в самом деле, связано с дворянством, но, как бы то ни было, эти категории вовсе не синонимичны. Наконец, рыцарь — носитель особой этики, различные аспекты которой выступают в разные эпохи с различной степенью интенсивности. Рыцарская мораль предполагает: честное выполнение всех обязательств, связанных с военной службой — вассальной или феодальной, преданность Церкви и королю, а также — своему патрону, сеньору или прекрасной даме; величие души; чувство чести; смирение, смешанное с гордостью. Из таких-то элементов, взятых в разное время в разных пропорциях и под различными именами, складывается идеал — идеал, предлагаемый рыцарю главными действующими лицами на средневековой сцене: прежде всего Церковью, которая обладает почти полной монополией на культуру и которая всеми доступными ей средствами средневековой «массовой информации» настойчиво распространяет свою собственную идеологию; затем, светской аристократией, которая связана с рыцарством кровными узами, которая мало-помалу обретает свое социальное самосознание и в противостоянии церковному влиянию выдвигает на первый план свойственные только ей способы чувствования, действия и мышления.

Именно взаимодействие этих двух полюсов, церковного и аристократического, дало солдату , каким и был первоначально рыцарь, профессиональную деонтологию [1] Деонтология — раздел этики, рассматривающий проблемы долга и должного. — Прим. пер. , общественное достоинство и многогранный идеал. Это оно породило рыцарство как таковое, постепенно, в течение веков, обтесывая и шлифуя его — до тех пор, пока из рядов последнего не вышел Байар, «рыцарь без страха и упрека» — и в жизни, и на страницах исторических сочинений XV–XVIII веков. Образ, вылепленный Эпиналем, нас очаровывает, но этот чарующий — и, подобно маске, застылый лик скрывает за собой как за плотным занавесом меняющуюся историческую реальность. Задача предлагаемой книги в том и состоит, чтобы восстановить историю рыцарства, пометив вехами основные этапы его развития.

Рыцарство, прежде всего, это — профессия. Профессия тех отборных воинов, которые служат своему государю (королю) или своему господину (сеньору). Особые методы ведения боя у этой тяжелой кавалерии довольно скоро преобразуют ее — вследствие дороговизны вооружения и потребной для владения им тренировки — в аристократическую элиту. Военная служба все более сосредоточивается в руках этого общественного класса, который в конечном счете начинает смотреть на нее как на свою исключительную привилегию.

У такой военной службы — своя этика. Этика, восходящая к двум источникам. Первый из них — старая воинская мораль, требующая повиновения сеньору, храбрости, боевого мастерства. Второй — старая королевская идеология, взывавшая не только к выполнению чисто военного долга, но и, сверх того, возлагавшая на рыцарство обязательства несколько иного рода — такие, например, как защита страны и ее обитателей, покровительство по отношению к слабым, к вдовам и сиротам. Воспитание в таком же духе воинской элиты продолжила Церковь уже в собственно феодальную эпоху, когда упадок королевской власти выявил могущество владельцев замков и их вооруженных слуг.

Однако менталитет рыцарства определялся не только этим идеалом, внушаемым Церковью. Литература, имевшая более светский характер, выразила чаяния самих рыцарей и дала им модель поведения на примере своих героев. Эта модель, пожалуй, еще в большей степени, нежели упомянутые факторы, способствовала выработке чисто рыцарской идеологии, основанной на ценностях, которыми дорожили прежде всего сами рыцари и которые отстаивались и упрочивались именно рыцарями, никем иным. Идеология эта не лишена величия, но у нее есть и свои пороки. Признать их — отнюдь не значит отвергнуть рыцарский идеал, который, быть может, продолжает жить в глубине и наших душ.

То рыцарство, которое соответствует данному выше суммарному определению, появляется на Западе лишь в XI–XII веках. Совсем не лишним будет краткий обзор тех глубоких политических, социальных и религиозных перемен, которые предшествовали такому появлению и сделали его возможным.

Каковы они и каковы их причины? В рассматриваемый в этой главе период (III–VI века) три главных действующих лица находились на авансцене. Римская империя образует культурный субстрат и составляет демографическую основу Западной Европы; варварские народы, в первую очередь германцы, введены в нее более или менее мирно, прежде чем они успели овладеть ее наследием; христианству, в его различных формах, удается в конечном счете пропитать собой обе эти сущности, романскую и германскую, что и дает ему возможность придать новому обществу, рожденному из их слияния, то действительное единство, которое в конце рассматриваемого периода может быть с полным правом обозначено как «западное христианство».

Все три актера совместно, хотя каждый на свой лад, принялись формировать новую общность. Мы ограничимся указанием лишь на те черты процесса, которые сыграли достаточно видную роль в постепенном складывании того общества и той ментальности, в рамках которых появилось рыцарство. Итак, мы приступаем к предыстории {1} 1 В качестве исторического фона всей этой главы см.: Musset L. Les Invasions. Les vagues germaniques. Paris, 1965; Chastagnol A. Le Bas-Empire. Paris, 1969; Rémondon R. La Crise de l'empire romain de Marc Aurele à Anastase. Paris, 1970; Folz R. De l'Antiquité au monde médiéval. Paris, 1972. P. 21–86; Contamine P. La Guerre au Moyen Age. Paris, 1980. P. 71–107; Fossier R. Le Moyen Age. T. I // Les Mondes nouveaux. 350–950. Paris, 1982. P. 45 s.; Werner K. F. Histoire de France. T. I // Les Origines (avant l'an mil). Paris, 1984. P. 80–280; Fovtaux J. De l'empire romain à la féodalité. Paris, 1986; etc. .