Афанасий Коптелов - Точка опоры

В Якутске распространяются прокламации, обращенные к обществу и правительству. Первая - от забаррикадировавшихся товарищей, вторая, очевидно, от группы социалистов-революционеров. Она пугает правительственных лиц на случай, если кровь будет пролита.

У нас здесь (колония исключительно состоит из социал-демократов, всего с вольноследующими женами - 23 человека) все последнее время, еще до якутской истории, происходили стычки с местной администрацией из-за встреч партий, отправки на казенный счет окончивших срок товарищей и т. д. Дело всякий раз кончалось тем, что нам уступали. Встреча каждой новой партии политических превращалась для нас в большой праздник: мы выносили им одежду, питание, узнавали новости, получали письма. Но эти встречи были запрещены. В последний раз исправник долго не сдавался, в наших руках уже было оружие, но под конец он уступил.

Теперь мы послали телеграммы якутскому губернатору и министру внутренних дел. Мы заявили, что присоединяемся к якутским товарищам, что циркуляры исполнять не будем, а если нас станут наказывать за это неисполнение, то будем сопротивляться. Под телеграммами подписались 19 человек. Остальные подали от себя тоже телеграмму, только с более мягким текстом, чем наш. С тех пор прошла уже неделя, а мы не получили никакого ответа и никаких наказаний. Очевидно, нас решили игнорировать. Что из этого выйдет - увидим.

Как видишь, наша жизнь и здесь до крайности тревожна. Хотела я тебе сегодня написать подробно, как мы устроились здесь, да начала писать об этой много нас волнующей истории и теперь едва ли смогу написать что-нибудь другое.

Крепко целую тебя и Алешку и шлю привет Исааку Григорьевичу. Пусть будет хорошо тебе, моя голубушка!

5 марта

Катеринушка, здравствуй!

Радость - дошли до нас новости. Старик позаботился. А у нас и адреса его нет. Жаль. Но мысленно мы с ним и с его друзьями.

Эх, если бы мы были там!.. Снова бы повидаться со Стариком и его женой!..*

_______________

* В огневых схватках пройдет первый год после Октября, и фотограф 7 ноября запечатлеет Г. И. Окулову на Красной площади. Она, член Президиума ВЦИК, стоит, в кожаной куртке и кожаной фуражке, со знаменем в руках, рядом со Свердловым и Лениным. Через три недели она поедет начальником политотдела на Восточный фронт.

Теперь о нашем житье-бытье. Мы сняли избу у одного казака. Хозяин живет в одном дворе с нами. На его обязанности лежит и слежка за нами.

У нас есть товарищеская библиотека. Выписываются. "Русское богатство", "Восточное обозрение", "Мир божий", "Журнал для всех". Плохо только с получением новых книг. Но, Катюша, милая, я не хотела бы, чтобы ты тратила деньги на эту цель, - вам, должно быть, и так живется тяжело в материальном смысле.

Если мама, соблазненная примером успешных хлопот других родных, вздумает хлопотать за нас, то пускай она лучше этого не делает - это нам будет неприятно. Кажется, жизнь и без того заставит вернуть нас в очень скором времени. Думать так позволяет не улыбающаяся весна, а надвигающаяся буря. Так нам здесь представляется по крайней мере положение вещей.

Вчера, узнав, что новая партия заключенных едет по Лене, наши товарищи решили остановить кошевки и встретить ссыльных. Я пошла с ними, хотя и было мне трудно.

Вдали показался вихрь снега. Тройка мчалась с необычайной быстротой, остановить ее было невозможно. Промчалась и вторая. И только с третьей соскочил на ходу один товарищ и схватил лошадь под уздцы. Сани перевернулись. Получилась свалка. Жандармы стрелять побоялись, так как обязаны были доставить ссыльных в целости, и мы передали им свои скромные подарки.

Дома мы все делаем сами. Ясенок мне помогает, успокаивает, когда надо. Хотя его, вспыльчивого, самого приходится успокаивать.

Игорка, я думаю, появится в начале июля. Если все будет благополучно. Отец ждет его, и мне хочется обрадовать своего Ясеночка. Он, пожалуй, будет даже слишком заботливым - не отойдет от кроватки.

Г л а ф и р а.

10 марта

...Каждая почта приносит нам известия об ужасах, происходящих в Якутске. Солдаты залпами обстреливают баррикадистов. Те отвечают выстрелами из револьверов и охотничьих ружей. И им удалось уложить одного солдата, другого ранить. А над домом развевается красное знамя!

Мы опять с оружием выходили навстречу одной партии. Схватки, правда, не произошло, но на нас были направлены револьверы жандармов. Пока у нас в Олекминске не пролилась кровь. А мы ждали схватки, чтобы своей кровью подтвердить нашу полную солидарность с баррикадистами и этим, пусть немного, помочь им в трудное для них время.

Я представляю себе Виктора Константиновича: он там, конечно, поддерживает в товарищах боевой дух.

Г л а х а.

15 марта

...Из Якутска сообщают, что баррикадисты к красному флагу добавили черный креп: один из восставших убит, трое ранены.

Они держались почти три недели. Теперь, когда кончились патроны, вынуждены сложить оружие.

Их кровь не забудет революционная Россия. Они в далеком Якутске подали первый пример баррикадных боев!

Г л.

26 марта

Катюшенька, здравствуй!

Вчера здесь проехала последняя зимняя партия. Мы ее хотели встретить так же, как встречали предыдущие, но нам удалось узнать, что в ней едет шесть человек детей и пять больных - такой состав нельзя было подвергать никаким опасным случайностям. И мы навстречу не вышли.

Наши друзья и в далеких северных норах не сидят сложа руки: мы получаем местные листки! Откуда? Один ветер знает. И, кажется, это он доносит до нас новости.

Правда, чувствуется ужасная усталость от всяких споров, раздоров, неприятных и ошибочных действий...

Обо мне ты беспокоишься напрасно. Здесь есть доктор, акушерка - дело обойдется. Акушерка даже, говорят, хорошая. А ты придумала - выписывать сюда из России! Ну уж, расфантазировалась же! Если б здесь и никого не было - ни врача, ни акушерки, - то и то беспокоиться было бы нечего: мой "царственный" младенец сумел бы появиться на свет и без их помощи. Я реально, ясно не чувствую никакой опасности...

Г л а ф и р а.

2

На лето Екатерина Ивановна уехала в село Мещерское Московской губернии. И Глаша продолжала писать туда:

24 мая 1904 года

Из Олекминска

Милая Катюшечка!

Мысль о тебе после всего случившегося со мной меня ужасно беспокоит.

А со мной случилось вот что (ты, вероятно, уже знаешь - маме я телеграфировала): мой сыночек родился у меня преждевременно, раньше на два месяца. Он жил только три дня. Он умер. Я его почти не видела, я только в продолжение трех дней слышала его плач, похожий на стон больного человека. Теперь все похожее на этот стон терзает мне душу. Мне так больно, так больно...

У нас теперь весна, которая до меня доходит в виде цветов, приносимых или Ясенком, или кем-нибудь из знакомых...