Елена Романенко - Повседневная жизнь русского средневекового монастыря

Вопросы духовной жизни находились в преимущественном ведении настоятеля. Игумен был прежде всего духовником, а уже потом администратором. Святитель Макарий, архиепископ Великого Новгорода и Пскова, объясняя игумену и братии псковского Свято-Духова монастыря их взаимоотношения, писал в своей грамоте: «Жить игумену по-чернечески и иметь любовь ко всей братии, а не выситься властительски; братии же иметь игумена своим отцом и учителем, слушаться его во всем и к нему приходить для исповеди, а не держать себе духовных отцов в городе, или на посаде, или по селам» ( Макарий. Кн. 4. Ч. 1. С. 245 ).

Ближайшими помощниками игумена в духовном руководстве иноками были духовники, которые не входили в число соборных старцев. Настоятель мог благословить какого-нибудь старца быть духовником всей обители. При поставлении в духовника читалась молитва: «Владыко Господи Иисусе Христе Боже Наш, иже ключе Царствия Твоего Небесного верховному Твоему апостолу поручив…» и отрывок из Евангелия от Матфея, в котором рассказывается, как Господь, обращаясь к апостолу Петру, сказал: «Ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, будет разрешено на небесах» ( Мф. 16, 18–19 ).

Двойная система управления обителью посредством игумена и соборных старцев создавала равновесие в монастыре: с одной стороны, устанавливалось единоначалие, с другой — сохранялся основной принцип церковной жизни — соборность. Соборные старцы могли поправить игумена или что-то посоветовать ему. Однако ни одна система земной власти, как известно, не бывает совершенной. Большие права соборных старцев иногда становились источником раздоров в обители. Известно немало примеров, когда игумен, пытавшийся бороться с нарушениями устава и нерадивой братией, терпел поражение. Великий князь Иоанн III назначил старца Паисия Ярославова, монаха строгой и аскетической жизни, игуменом Троице-Сергиева монастыря, дабы возобновить в нем дух былого подвижничества. После трех лет упорной борьбы с братией (1479–1482) старец Паисий был вынужден удалиться в свой родной Спасо-Каменный монастырь.

На протяжении многих лет отношения игумена и соборных старцев в Троицком монастыре оставались весьма непростыми. Их итогом стал уникальный документ, очень дерзкий по тону, если не сказать, — нагловатый. Это своего рода указ игумену, как вести себя в монастыре. В 1584 году собор старцев Троице-Сергиевой лавры предложил архимандриту Митрофану (Дмитровцу) следующие условия: «Стой в церкви со страхом и на своем месте, а с места без дела не сходи и ни с кем не говори, только смотри на божественные иконы и со слезами Бога моли за здоровье Государя и Государыни и за всех православных христиан. А если нужно поговорить о монастырском деле, то выходи в паперть. А ни в какие монастырские дела не вмешивайся, против бесчинников и ропотников стой с келарем и с казначеем и с соборными старцами за одно. Сам же живи по монастырскому чину, как прежние древние преподобные наши игумены жили, а от пьянственного пития воздерживайся, постись и молись по силе. Пьяниц в монастыре унимай вместе с келарем и со старцами. А у себя в келье бесед, пиров и собраний бездельных не устраивай. В трапезу ходи каждый день к обеду и ужину, сиди тихо, смирно, без ропота и братию тому же учи: сидите, братия, с молитвой. Если келарь и старцы пошлют служебников или слугу на какое дело монастырское, то ты благослови без ропота, а келарю, казначею и старцам не перечь ни в чем» ( Серебрянский. Кн. 3. С. 263–264 ). И хотя составители этого документа ссылались на авторитет старых книг и монастырского уложения, ничего подобного при преподобном Сергии и его учениках в монастыре не бывало. Наоборот, такие порядки относятся к вопиющим нарушениям общежительного устава.

Большую власть соборные старцы забрали также в псковском Снетогорском монастыре. Одним из монахов этой обители был замечательный русский подвижник преподобный Евфросин Псковский. Видимо, он хорошо прочувствовал на себе снетогорские порядки, поэтому когда он сам стал настоятелем, то не оставил и доли власти соборным старцам, все дела в его монастыре вершил игумен. Впоследствии, в XVII веке, общим правилом стало не выбирать игумена, а назначать его, что значительно упрочило положение настоятеля.

Бывали и примеры наоборот, когда игумены сами нарушали древний устав монастыря. Такие случаи тоже предусмотрены в монастырских уставах. Преподобный Герасим Болдинский писал в своем «Завещании», что нерадивых игуменов надо «с честью посылать в рядовую братскую келью». При этом святой особо предупреждал, что делать это надо без ярости и рукоприкладства, с любовью и кротостью. Святитель Макарий в уставной грамоте в Свято-Духов монастырь поучал братию в том же духе: «Если игумен начнет нерадеть о своих обязанностях, братии отнюдь не молчать, а напомнить ему со смирением и любовию; а если не исправится, то донесть архиепископу» ( АИ. Т. 1. № 292 ). Но надо было иметь большое личное мужество, чтобы последовать этому совету

В Кирилло-Белозерском монастыре после преставления преподобного Кирилла и его учеников Иннокентия и Христофора надолго воцарилась смута, новые настоятели открыто нарушали заветы святого Кирилла. Среди братии нашлись старцы, которые не молчали, но возражали игумену. Случалось, что несогласные подвергались тяжким побоям. Однажды старец Досифей (Неведомицын) обличил настоятеля в том, что тот разоряет предание преподобного, за что настоятель сбросил его с трапезного помоста.

Некоторое время старец пролежал без сознания, а когда пришел в себя, сказал игумену: «Даже если ты захочешь и смерти меня предать, все равно не перестану говорить тебе об этом» ( ВМЧ. Сентябрь. Стб. 551 ). После этого пришел другой игумен, который любил творить неподобные беседы во время церковной службы или в трапезе. Старцы Илия (Чапей), Игнатий (Бурмака) и другие указали ему на это. Настоятель бил старцев жезлом, но потом, устыдившись собственной жестокости, оставил монастырь.

Братия, хлебнувшая горя с пришлыми игуменами, решила выбрать настоятеля из постриженников Кириллова монастыря — монаха Серапиона, но выбранный игумен также не собирался соблюдать устав святого основателя обители. От великого князя Иоанна III он принял вклад — тридцать деревень и починков, от чего в свое время отказался преподобный Кирилл, заповедовавший монахам соблюдать нестяжание. Отчаявшись когда-либо увидеть порядок в своем монастыре, пятнадцать старцев покинули его в конце июля 1483 года. «Развращенное творим, и думаем, что добродетельно живем», — с горечью писал об этой ситуации преподобный Нил Сорский, который тоже ушел из Кириллова.