Морис Бувье-Ажан - Аттила. Бич Божий

Представление европейских народов о короле гуннов Аттиле основывается, главным образом, на легендах и преданиях и имеет мало общего с исторической личностью Аттилы. Исторический Аттила практически не известен нам, хотя о нем и дошло до наших дней больше свидетельств современников, чем о большинстве других исторических персонажей той эпохи. Сотворение мифа об Аттиле началось еще в древности, с успехом продолжилось в Средние века и, похоже, не завершилось по сей день, с той лишь разницей, что современное мифотворчество выступает в виде гипотез, с большей или меньшей основательностью претендующих на научность. В этом нетрудно убедиться, прочитав книгу М. Бувье-Ажана, предлагаемую теперь и российскому читателю. Спешу внести ясность: эта книга служит вкладом не в мифологию, а в библиотеку популярной литературы о замечательных личностях, к числу которых позволительно отнести и Аттилу (замечательный в смысле прославленный, но не обязательно славный). Просто М. Бувье-Ажан увлечен этими гипотезами и щедро делится ими с читателем, ненавязчиво подводя к мысли о предпочтительности той или иной из них. В конце концов, его книга — не научная монография, а скорее историко-биографический роман, и с учетом этого надо подходить к ней. Автор романа находится в иных отношениях с читателем, нежели ученый, опубликовавший монографию: его цель — увлечь, а не убеждать строго научными доводами. Достоверно известные факты столь же достоверно излагаются в книге, а там, где автор ступает на зыбкую почву гипотез, опровергать его можно, разве что предложив еще одну гипотезу…

Трудно говорить очевидные вещи, не рискуя впасть в банальность (потому и банально, что очевидно), но порой еще труднее не сказать их. Рискну и я напомнить, что Аттила был сыном своего народа (не самого смирного) и своего времени (не самого благостного). Каков народ, таков и вождь. Около восьми десятилетий, с 375 по 453 год, из них девятнадцать лет под предводительством Аттилы, гунны повергали Европу в ужас. Страдания, причиненные ими за это время различным народам, неизгладимо запечатлелись в памяти потомков. Само название «гунны» и по сей день вызывает в воображении пугающие образы, и даже исторические исследования, основанные на изучении источников, не смогли сделать эти образы более привлекательными. Гунн — дикий и свирепый варвар. Суждение серьезных исследователей о роли гуннов в истории Европы никогда не менялось. [1] Попытка одного турецкого историка представить гуннов под предводительством Аттилы как освободителей народов, находившихся под гнетом Рима, выглядит неким курьезом и не может приниматься всерьез, хотя М. Бувье-Ажан и не счел лишними хлопотами приведение доводов для его опровержения. Впрочем, читатели сами решат, была ли в этом необходимость. Оно в общем и целом совпадает с народной традицией, даже если и расходится в оценке отдельных событий и фактов. Одно бесспорно: орды гуннов повсюду на своем пути сеяли смерть и разрушение. Ни один из заслуживающих доверия источников не сообщает об освободительной или культурной миссии этого кочевого народа, хотя бы об одном благотворном деянии, пережившем их пребывание в Европе.

Далеко не так просто, как с оценкой гуннов в целом, обстоит дело с суждениями об их знаменитом вожде Аттиле. Его образ словно продолжает жить, постоянно меняясь, то и дело обретая в биографических сочинениях некую романтическую окраску. Вот и в книге М. Бувье-Ажана Аттила выглядит не таким уж и страшным и, совершенно определенно, не столь плохим, как привыкли о нем думать. Если и «Бич Божий», то бичующий по заслугам… Впрочем, полюбить можно кого угодно, любовь не разбирает. Хотя нет, Атгилу, по-моему, нельзя полюбить, да и отношение к нему автора представляемой книги скорее не любовь, а, самое большее, — симпатия, уважение, для которого можно найти обоснование. Все источники свидетельствуют, что Аттила в своей частной жизни был прост и сдержан. Не будучи по своим привычкам и наклонностям аскетом (по гуннскому обычаю он имел многочисленных жен и не чурался известной роскоши при своем дворе), он вместе с тем никогда не забывал, что должен сохранять королевское достоинство. На людях, во время пиров и при переездах, он был исключительно сдержан, что стало его второй натурой. В целом же на основании античных свидетельств создается образ человека, который в качестве вождя варварских орд хотя и внушал ужас, однако лично не производил неблагоприятного впечатления на тех, кто встречался с ним.

Как в легенде, так и в историографии Аттила изображается бесспорно выдающимся правителем, каким представляется, например, Альфред Великий англичанам или Оттон Великий немцам. Был ли Аттила действительно великим правителем? Современные ему авторы характеризуют его как несомненно сильную личность. Аттила был единственным королем гуннов, которому удалось объединить под собственным верховным господством отдельные гуннские и многие другие покоренные ими варварские племена и поставить их на службу своим политическим целям. Во внешней политике он демонстрировал удивительную прозорливость и осмотрительность, умело сочетая силу и хитрость. Проведение им военных кампаний обнаруживает в нем немалый талант стратега. Государственным деятелям Рима он казался тем, кем только и мог казаться — дерзким выскочкой и азартным игроком. Отваживаясь на крупномасштабные акции, он никогда не упускал из виду возможность хотя бы что-то приобрести. Во взаимоотношениях с противниками он становился, как только ощущал неприятие с их стороны, непримиримым и высокомерным до фанфаронства. Несговорчивый и настороженный в переговорах с врагами, он хитро использовал любую их слабость. Зато поверженному противнику он мог продемонстрировать свое великодушие, умел даже привлечь его на свою сторону, оказывая ему доверие. Хорошее взаимопонимание, существовавшее на протяжении многих лет между ним и вождями остготских племен, объясняется исключительно великодушной и умной политической позицией Аттилы. Словом, личность незаурядная, что само по себе и не вызывает сомнений, но не перебарщивает ли М. Бувье-Ажан, с явным удовольствием живописуя, как ловко Аттила водит за нос обоих кесарей, западного и восточного? Конечно, Валентиниан III и Феодосий II — далеко не самые славные персонажи греко-римской истории, но ведь выбирать надо меньшее зло. Впрочем, пусть этот вопрос решают читатели.