Алла Бегунова - Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I

По крайней мере, так выглядит унтер-офицер французского гусарского Ратского полка (les hussards de Rattsky) на рисунке, датируемом 1720 годом. Эти гусары, безусловно, относились к легкой кавалерии и заметно отличались от кавалерии тяжелой и средней. Во всяком случае, они хорошо ездили верхом.

Кирасиры и драгуны, составлявшие тогда массу европейской регулярной конницы, этим похвастаться не могли. Уставы предписывали им ходить в атаку «маленькой рысцой» и вести залповый огонь с коня. Бо́льшую часть своего времени солдат-кавалерист посвящал чистке оружия, амуниции, обмундирования и изучению пешей службы и стрельбы из кремнево-ударного ружья. Конница превратилась в ездящую пехоту, утратив главное свое предназначение — быть самым мобильным и маневренным родом войск. Она ждала своего реформатора, и он появился. Это был прусский король Фридрих II (1712–1786), вступивший на престол в 1740 году.

В 1721 году в Пруссии было два гусарских отряда (9 эскадронов, около тысячи человек). К 1732 году они уже имели названия: «Берлинские гусары» и «Гусары короля». Их форменная одежда была очень красива: гусары носили светло-зеленый доломан (короткую куртку, обшитую шнурами, галунами и пуговицами) и темно-зеленый ментик (такую же куртку, но еще и опушенную мехом), а также светло-зеленые чакчиры — узкие суконные штаны. Молодой король, проинспектировав оба полка, нашел, что они, как и вся прусская кавалерия, обучены плохо: «В виду неприятеля они никуда не годятся и постоянно опаздывают…»

Однако буквально за два-три года Фридриху удалось изменить образ действий своих конников и создать новые правила обучения кавалеристов. Прусский король совершил переворот в подготовке кавалерии, поставив на должную высоту индивидуальное обучение солдат верховой езде. По его приказу в каждом полку построили манеж и завели берейторов. Рекрутов сперва немного обучали пешему строю, затем сажали на лошадей, и они без стремян ездили до тех пор, пока их посадка не становилась «совершенно безукоризненной».

Следующий этап в обучении кавалерии состоял в объединении всадников в большие массы, которые могли бы, соблюдая равнение и предельную сомкнутость строя («колено о колено»), производить атаки на быстрых аллюрах. Индивидуальная подготовка солдат, проведенная в полках с большой тщательностью, позволила достичь этого довольно быстро. Тут у Фридриха II были хорошие помощники — генералы Фридрих-Вильгельм фон Зейдлиц (1721–1773) и Иоганн-Иоахим фон Цитен (1699–1786). Зейдлиц командовал тяжелой конницей, а Цитен был замечательным гусаром. На учениях их полки ходили в атаку на полном карьере. При этом случались и падения лошадей, и увечья солдат. Как-то король попенял на это Цитену, но генерал ответил: «Если ваше величество будет поднимать шум из-за пары сломанных шей, то в Пруссии никогда не появится настоящая конница, способная сломить любого врага…»

В схеме кавалерийской атаки, разработанной Фридрихом II, гусарам принадлежала особая роль. Для нападения на противника прусские конники обычно строились в три линии. В первой находились шеренги кирасир с интервалами между эскадронами в 10 шагов, во второй линии — драгуны (интервалы — 60 шагов), а в третьей — гусары (за промежутками драгунских эскадронов). Движение в атаку начинали шагом, потом переходили на рысь и с расстояния 100 или 200 шагов пускали лошадей в карьер. В атаке гусары на своих более легких и подвижных лошадях опережали кирасир, образовывали уступ и делали заезд поэскадронно к стороне неприятеля и ударяли ему во фланг, заскакивали с тыла, пока линия кирасирских эскадронов атаковала его с фронта.

«Каждый кавалерийский офицер обязан твердо зарубить себе в памяти, что для поражения неприятеля нужно только два дела: первое — атаковать его с наивысшей скоростью и силой, второе — охватить его фланги!» — писал Фридрих II. Действительно, его противники, скованные неповоротливыми формами линейного строя, были особенно уязвимы на флангах.

Прусский король любил своих гусар и называл их «оружием богов». За время его правления гусарский корпус увеличился до 15 тысяч всадников (10 полков, 100 эскадронов). Легкая конница жестоко громила врага при Гехенфридберге (июнь 1745 года), при Сове (сентябрь 1745 года), при Кессельдорфе (декабрь 1745 года), при Росбахе (ноябрь 1757 года).

Военные восторженно приветствовали появление на полях сражений по-новому обученной кавалерии.

«В одной только Пруссии, — писал австрийский офицер Гибер, — офицеры и солдаты обладают уверенностью в лошади и смелостью в управлении ею. Они как бы составляют единое целое с лошадью и проводят в жизнь древнее сказание о кентаврах. Только там видны на маневрах 60–80 эскадронов силой в 130–160 коней каждый, составляющих крыло всей армии. Только там можно видеть 8–10 тысяч всадников, производящих атаку на несколько сот саженей (сажень — 2,13 м. — А.Б. ) в совершенном порядке и после остановки начинающих подобную же атаку против предложенного, внезапно появившегося в новом направлении противника…»

В середине XVIII столетия законодателями моды в военном деле считались пруссаки. Их уставам, организации маневров, учений, их униформе подражали во всех европейских странах. Однако в конце века на поля сражений выступили полки пехоты и конницы, по всем прежним меркам почти необученные, но тем не менее сумевшие разгромить вышколенные наемные войска Австрии, Пруссии, Голландии.

Французские кавалеристы и в самом деле не могли превзойти тех же гусар Фридриха II в верховой езде, выездке лошадей, точности маневрирования и скорости передвижения. Они были для этого не очень-то хорошо обучены. Постоянные походы и войны не позволяли Наполеону довести индивидуальную подготовку солдат и лошадей до совершенства, так как на это обычно уходят годы регулярных занятий в манеже и в поле.

Но великий французский полководец строил свои расчеты на иных принципах. Как говорится, он брал не умением, а числом. К 1804 году в его армии насчитывалось два карабинерных полка, 12 кирасирских, 30 драгунских, 24 конно-егерских и 10 гусарских. Тысячи всадников, готовых к бою, использовались весьма разнообразно.

Например, под Аустерлицем в 1805 году, расстроив колонны союзных войск огнем артиллерии и пехоты, Наполеон довершает их поражение массированной атакой кавалерии. Под Прейсиш-Эйлау в 1807 году французская конница своим появлением на поле боя наоборот прикрывает от противника центр своего боевого порядка, расстроенный в ходе битвы. При Бородино в 1812 году, при Лейпциге в 1813 году и при Ватерлоо в 1815 году кавалеристы устремляются на неприятеля, чтобы потрясти его и вызвать панику там, где это не удалось пехоте и артиллерии.