Александр Свечин - Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том второй

Кавалерия ландвера, которая, по мысли Бойена, должна была образоваться из всадников, являвшихся со своими собственными верховыми лошадьми, представляла в строю эскадрона лошадей разных мастей и типов и возбуждала насмешки. Консерватор, известный кавалерийский генерал Марвиц уверял, что он дрожит при одном воспоминании о том, что такое ландверная кавалерия. Дворянство еще удерживавшее свои позиции в офицерском корпусе постоянной армии, признавало корпус офицеров ландвера негодным, так как он проникнут буржуазным духом, и потому не имеет «point d'honneur». Король прусский Фридрих Вильгельм III после неудачных для ландвера маневров 1818 г., на которые он был двинут немедленно после сбора, без предварительных занятий для сколачивания частей, признал его «поэтической идеей», «химерой».

Действительно, прусский ландвер, собранный в начале 1815 г. под Кобленцом под командой Гнейзенау, относился с ненавистью к заседавшему в Вене конгрессу, реставрировавшему раздробление Германии на ряд малых государств. Ландвер целиком разделял идеалы буржуазии, существенно заинтересованной в объединении Германии. Известные теперь данные показывают, что ходившее на конгрессе выражение: «лагерь Валленштейна в Кобленце» — имело основание. Язвительное замечание Меттерниха, что австрийский император может сказать о своей армии, что она приходит в движение и останавливается по его приказу, а прусский король повторить этого не может, — отвечало действительности.

Если для одних готовность ландвера подчиниться директивам, которые от лица нации продиктует буржуазия, являлась пугалом, то для других именно на этом основании ландвер имел все преимущества перед постоянной армией. Вождь свободомыслящей мелкой буржуазии южной Германии, пользовавшийся огромным авторитетом и популярностью, профессор Фрейбургского университета Карл Ротек выступил с трудом, в котором он превозносил заслуги ландвера в войну 1813 г.; он видел в постоянных частях только забаву для монархов, актеров для парадов и устанавливал для демократии программное требование — добиваться замены постоянных войск милицией [55] Karl Rottek. Ober stehendes Heer und Nationalmiliz. Freiburg. 1816, стр. 140. . Этому требованию остались верны программы всех левых парламентских партий.

Убежденные защитники ландвера — первый начальник прусского генерального штаба Грольман и «прусский Лафайет» — Бойен [56] Грольман: «Для того чтобы сражаться, нет необходимости принадлежать к особой касте. Эта роковая мысль во многом содействовала падению родины в пропасть; только противоположный принцип может помочь ей выбраться оттуда» (1809 г.). Бойен: «Осененный вечной памятью военный опыт, наше будущее политическое положение, состояние наших финансов, — все это требует определению и безоговорочно сохранения ландвера». вынуждены были в 1819–1821 гг. выйти в отставку, но сам ландвер сохранился.

Ландвер был разбит на два призыва. Для включения в состав полевой армии наравне с постоянными войсками предназначался только ландвер первого призыва; он комплектовался молодыми людьми 20–25 лет, не попавшими в постоянную армию, и группою лиц (25–32 года), отбывших срок пребывания в резерве постоянной армии. Ландверист, закончивший пребывание в первом призыве, перечислялся во второй призыв (на 7 лет), задача которого — образование крепостных гарнизонов и тыловая служба. Первый призыв собирался на ученье в назначенные дни с таким расчетом, чтобы ландверист мог ночевать дома и раз в год отбывал учебный сбор продолжительностью от 14 до 28 дней, в течение которого он участвовал на маневрах совместно с постоянной армией. Второй призыв обучался в течение 8 дней в году, одновременно с ним происходила допризывная подготовка 17-20-летних. Это так называемый ландштурм первого призыва, представлявший запас людей для пополнения в течение войны действующей армии. Вопрос о более ранней допризывной военной подготовке юношей (русских «потешных»), по предложению Бойена, неоднократно обсуждался, но в результате был отклонен вследствие постоянных недоразумений между полицией и берлинскими мальчишками.

Демобилизованный в 1815 г. ландвер получил такую организацию: на группу селений (волость), которая должна была выставить ландверную роту первого призыва, устраивался предназначенный для учебных целей склад оружия и снаряжения; его сторожил фельдфебель роты — единственный ее кадровый солдат. По воскресеньям он руководил добровольными упражнениями ландверистов. Эти воскресные упражнения привлекали очень многих и имели шумный успех.

Уезд — в среднем 50–60 тыс. жителей — составлял батальонный ландверный округ [57] Стремление уменьшить участие в ландвере беднейших слоев городского населения находило свое выражение в том, что ландверные батальонные участки, включавшие большие города, нарезались значительно шире. Берлин со 180-тысячным населением, вместо того чтобы образовывать самостоятельный ландверный трехбатальонный полк, образовывал только части двух батальонных участков. . Командир ландверного батальона нес обязанности председателя уездной по воинской повинности комиссии; врач батальона обязан был подавать числящимся в ландвере медицинскую помощь на дому. В ведении командира, батальона находилось его мобилизационное депо, представлявшее склад оружия, обмундирования и снаряжения. В каждом округе имелся инспектор ландвера; батальоны округа сводились в один или несколько полков [58] До ухода Бойена в отставку на каждый из постоянных трехбатальоняых полков имелся один четырехбатальонный ландверный полк первого призыва; затеи число ландверных батальонов в полку было уменьшено до трех, с тем чтобы не допускать преобладания ландвера. Бойен же имел в виду иметь ландвера вдвое больше, чем постоянных войск. . В каждой провинции ландвером командовал генерал. Вся организация ландвера была построена на, дублировании административных районов военной ячейкой, что должно было обеспечивать ландверу возможную территориальную спайку.

В основу организации корпуса ландверных офицеров Бойен положил мысль, что вождями народа, когда он берет в свои руки оружие, должны быть те же лица, которые в мирное время являются организаторами и руководителями его труда. В условиях капиталистического строя эта идея приводит к офицеру-буржуа. Особая делегация в каждом уезде выбирала трех кандидатов на очистившуюся вакансию, офицеры батальона останавливались на одном из них, назначение утверждалось королем. Кандидатами являлись прежде всего лица, отбывшие воинскую повинность вольноопределяющимися; по окончании действительной службы они зачислялись не в резерв постоянной армии, а непосредственно в ландвер первого призыва; затем, кандидатами могли быть отставные офицеры, отставные унтер-офицеры, если последние владели хотя бы минимальной недвижимой собственностью, и каждый гражданин, располагающий имуществом, стоимостью не меньше 10 тыс. талеров.