Александр Андреев - Как взять власть в России? Империя, ее народ и его охрана

Более тысячи лет назад на восточнославянских землях образовались государства будущих русских, украинцев и белорусов. Русские люди жили во Владимирской, Ростово-Суздальской, Новгородско-Псковской, Смоленской, Муромо-Рязанской земле. Украинцы расселились в Киевской, Переяславской, Черниговской, Волынской, Галицкой земле, в Подолии, Закарпатье, Буковине. В болотистом Полесье, Полоцко-Минской земле, Западно-Двинском крае издавна жили белорусы. С Х века средневековые авторы отмечали у трех восточнославянских народов трудолюбие, стойкость, мужество, гостеприимство, мудрость, доброту, свободолюбие. С конца XV века в исторических документах вместо слов «Русская земля», объединявших в себе понятие восточнославянских земель, стало употребляться слово «Россия». Кажется, в этом слове и слове «русский» объединились северное слово «русь» и южное слово «рос».

Образовавшаяся на этих землях в начале XVIII века Российская империя уже через сто лет занимала почти половину Европы и треть Азии. Насчитывавшее в конце XVI века семь миллионов человек население России в первой половине XIX века увеличилось до семидесяти, а к началу XX века – до ста семидесяти миллионов человек. Иностранные дипломаты в начале XIX века докладывали в свои столицы, что «Россия управляется случаем и держится силой тяжести». О российском народе и его создававшейся веками колоссальной территории уже более двухсот лет рассуждают имперские мыслители и философы.

В начале XIX века русский философ П.Я.Чаадаев писал: «Мы принадлежим к числу тех наций, которые как бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок. Мы с изумительной быстротой достигли известного уровня цивилизации, которому справедливо удивляется Европа. Наше могущество держит в трепете мир, наша держава занимает пятую часть земного шара, но всем этим мы обязаны только энергичной воле наших государей, которой содействовали физические условия страны. Всякий народ несет в самом себе то особое начало, которое накладывает свой отпечаток на его социальную жизнь, которое направляет его путь на протяжении веков и определяет его место среди человечества. Это образующее начало у нас – элемент географический. Вся наша история – продукт природы того необъятного края, который достался нам в удел. Это она рассеяла нас во всех направлениях и разбросала в пространстве с первых же дней нашего существования. Она внушила нам слепую покорность силе вещей, всякой власти, провозглашавшей себя нашим владыкой. В такой нет места для общения умов между собой, нет места для логического развития мысли, для порывов души к улучшению жизни, нет места для сочувствия людей между собой». За эти слова император всероссийский Николай I лично объявил Чаадаева сумасшедшим, однако всю Россию он заставить замолчать не смог, хотя и очень этого хотел.

Выдающийся народный демократ Н.Г.Чернышевский писал во время правления сына Николая I Александра II: «По телосложению и чертам лица русские являлись путешественникам европейцами, близко родственными им складом ума. Но привычки и нравы, даже понятия русских казались им напоминающими Азию». За свои мысли о будущем российской государственности Чернышевский много лет активно преследовался властями и умер в ссылке. Его соратник публицист Н.А.Добролюбов писал: «Мы, русские, часто бываем непоследовательны. Мы, русские, вообще как-то очень скоро и внезапно вырастаем, пресыщаемся, впадаем в разочарование. Растем мы скоро, истинно по-богатырски, не по дням, а по часам, но выросши не знаем, что делать со своим ростом. Нам внезапно делается тесно и душно, а развернуться негде, выпрямиться во весь рост невозможно. Сидим мы, съежившись и сгорбившись в совершенном бездействии, пока не расшевелит нас что-нибудь уже слишком чрезвычайное. Вся наша история отличается какой-то порывистостью. Вдруг образовалось у нас государство, вдруг водворилось христианство, скоропостижно мы перевернули вверх дном весь свой старый быт». Добролюбов, преследуемый цензурой, умер в двадцатипятилетнем возрасте. Великий русский писатель Ф.М.Достоевский писал о российском народе: «В русском человеке из простонародья нужно уметь отделять красоту от наносного варварства. Нашей историей народ наш до того был предан разврату и до того был развращаем, соблазняем и постоянно мучим, что еще удивительно, как он дожил, сохранив человеческий образ, а не то что сохранив его красоту. Но он сохранил и красоту своего образа. Судите русский народ не по тем мерзостям, которые он так часто делает, а по тем великим и святым вещам, по которым он и в самой своей мерзости постоянно вздыхает. А ведь и не все же и в народе – мерзавцы, есть прямо святые, да еще какие: сами светят и всем нам путь освещают. Судите наш народ не по тому, что он есть, а по тому, чем желал бы стать. Идеалы его сильны и святы. Они-то и спасли его в века мучений, навеки наградили его простодушием и честностью, искренностью и широким открытым умом. А если при этом так много грязи, то русский человек и сам тоскует от нее и верит, что это все – лишь наносное и временное, дьявольское наваждение, что кончится тьма и что непременно когда-нибудь воссияет вечный свет». Великому русскому писателю власти провели имитацию расстрела и отправили на каторгу, из которой он вернулся чудом.

В начале XX века великий русский историк В.О.Ключевский писал о русском характере: «Природа и судьба вели великоросса так, что приучили его выходить на прямую дорогу окольными путями. Великоросс мыслит и действует, как ходит. Кажется, что можно придумать кривее и извилистее русского проселка? Точно змея проползла. А попробуйте пройти прямее: только проплутаете и выйдете на ту же извилистую тропу». О политике властей Ключевский резко высказывался только в узком кругу: «Москва как всегда – впереди живот и кулак, а голова – в ж…». Евразиец Е.Н.Трубецкой, почти не переживший революцию 1917 года, писал: «Нам тщательно внушали мысль, что Россия – или народ – мессия, или ничто, что вселенское и русское одно и то же. Когда же рушится эта дерзновенная мечта, мы сразу обычно впадаем в преувеличенное разочарование. Присущий нашему национальному характеру максимализм заставляет нас во всех жизненных вопросах ставить дилемму: «или все, или ничего». Вот почему мы от чрезмерности возвеличивания так легко переходим к чрезмерности отчаяния. Или Россия – народ-богоносец, или она – ничтожнейший народ, или даже совсем не народ, а бессмысленный механический конгломерат, колосс на глиняных ногах, который скоро рухнет от внешнего удара. Мы должны увидеть в России не единственный избранный народ, а один из народов, который вместе с другими призван делать великое дело Божие, восполняя свои ценные особенности столь же ценными качествами всех других народов-братьев».