Поль Фор - Повседневная жизнь армии Александра Македонского

Спустя годы, в 305 году, Эпимах из Афин выстроил для Деметрия Полиоркета для осады Родоса осадную башню высотой около 52 метров, аналогичную башням Диада, по крайней мере, по своему принципу. Описание, данное ей Диодором (XX, 91, 2, 8), позволяет дополнить предыдущие свидетельства: «Он придал каждой из сторон квадратной платформы ширину около 50 локтей (23 метра), скрепив железом конструкцию балок квадратного сечения… Вся масса была подвижной и поддерживалась восемью большими прочными колесами. Ободья достигали в ширину 2 локтей (92 сантиметров) и были обрамлены толстыми железными пластинами… По углам опоры одинаковой длины почти в 100 локтей (46 метров) были наклонены таким образом, что первый из девяти этажей имел площадь в 43 акена (около 500 квадратных метров), а последний — 9 (около 100 квадратных метров). Три стороны машины были защищены с внешней стороны листовым железом от зажигательных стрел. Этажи со стороны врага имели окна… снабженные защитными ставнями… ставни были обиты шкурами и шерстью для амортизации ударов камней (известно, что башня могла выдержать удар камня весом 78 килограммов!). На каждом этаже было две лестницы, одна для подъема снарядов, другая для спуска, чтобы не допускать беспорядка. Три тысячи четыреста человек, выбранных за их силу, были обязаны приводить машину в движение, одни изнутри, другие сзади и по бокам, толкая одновременно». Не стоит полагаться на эту последнюю цифру, античные историки с легкостью увеличивали число в десять и даже сто раз. Однако стоит, вероятно, пересмотреть мнение о недостатке организации и технике «варваров»-македонян, которое мы могли унаследовать, основываясь на презрении греков к техникам. Не стоит также забывать, что Сократ был камнетесом, а Платон восхищался трудом ремесленников. «С подобной, столь превосходно задуманной машиной (которой был бурав, или стенное сверло Диада) инженер может добиться славы», — писал Афиней, резюмируя работы своих предшественников.

Античность также приписывает инженерам Александра использование, а то и изобретение черепахи, стенного бурава, «ворона» или механического захвата. Вероятно, они лишь усовершенствовали эти орудия. Тараны начинают применяться, начиная с битвы при Платеях в 479 году. Но чтобы выдвинуть их под прикрытием, подвесить на раму и заставить двигаться вперед и назад по направляющей, окруженной дозорными мостками, увеличить их размер почти до 20 метров, снабдить его наконечник настоящим массивным стенобойным бараном, потребовалось множество инноваций, после чего тараны стали пробивать за несколько ударов кирпичные стены, а иногда и стены из нетесаного камня. Диад даже смог установить на полу одной из своих башен высотой в 40 локтей (18,5 метра) трехэтажную башенку, вооруженную катапультой, с запасом воды на случай пожара. В 305 году при осаде Родоса большая черепаха закрывала балку в 120 локтей (53,28 метра) с оббитым железом наконечником, а в движение ее приводили более тысячи человек ( Диодор , XX, 95, 1). Тараны, поставленные на колеса, имели постоянную ударную силу и обладали наивысшей пробойной силой в сравнении с таранами, просто подвешенными, как маятники, на главной балке рамы. Стены были покрыты бычьими шкурами, набитыми водорослями, травой, шерстью для амортизации ударов метательных снарядов, сброшенных с укреплений. Стенной бурав, защищавшийся такой же черепахой, представлял собой бревно со стальным острием, направлявшееся вперед с помощью системы, аналогичной катапульте, и возвращавшееся назад с помощью воротов. Вперед и назад оно передвигалось на колесах. В то время как таран разрушал стены, бурав пробивал в них бреши, расщеплял известняк, позволял заложить в щели труты, солому, воду. Среди техников, окружавших царя Македонии, нам известны специалист по подкопам Горг и гидравлик Кратес.

О «вороне», изобретении Диада, не сохранилось никаких описаний, просто потому что Афиней, переписывавший «Трактат о военных машинах», пропустил то, что касалось этого орудия. Если оно было аналогично «ворону», использовавшемуся римлянами в морских сражениях во время 1-й Пунической войны (264–241 годы), его следует представлять в виде огромного крюка, вращавшегося с помощью шарнира вокруг вертикальной мачты и способного подниматься и опускаться благодаря системе блоков, подобно грузовым стрелам греческих грузовых кораблей. Можно даже полагать, что мостки с поручнями могли прикрепляться к этому поворачивавшемуся бревну и вооруженные люди использовали их как перекидной мост, если верить Полибию, который описывает их в действии в 256 году. Во всяком случае, во время осады Тира в 332 году мы встречаем упоминание о «железных руках», способных цеплять и поднимать осаждавших, стоявших на башнях. Под стенами работали саперы, которые вырывали подземные ходы и, когда не было встречных подкопов, закладывали туда фугасы — охапки хвороста, пропитанного горючими материалами: смолой, серой, нефтью, а затем поджигали. После этого земля трескалась и проседала под весом укреплений, которые частично обваливались. В этом случае город брали не столько с помощью осадных орудий, сколько с помощью искусства саперов и крепильщиков, позволявших воинам проникнуть через одну или несколько брешей. Фугас заменял собой землетрясение.

А теперь посмотрим на захватчиков городов в действии. За восемь лет военных кампаний, с 334 по 326 год, македоняне осадили и взяли штурмом пятнадцать укрепленных городов и крепостей, а без боя приняли капитуляцию еще большего числа населенных пунктов. Между тем на непокоренных землях Согдианы, Индии, Луристана, Армении, Пафлагонии остались лишь сожженные, разрушенные, опустошенные города и поселки. Чтобы не утомлять читателей серией однообразных ужасающих описаний, остановимся лишь на различных способах, которыми были взяты крупные города, и повседневной жизни воинов. После Граника бо́льшая часть туземных городов на западе Малой Азии согласилась платить дань теперь уже не царю Персии, но царю Македонии, а большая часть греческих городов, провозглашенных свободными и автономными, была рада тому, что ненавистная «подать» сменилась «взносами» в общее дело союзников. Продолжали сопротивляться только два города, Милет и Галикарнас, сохранявшие верность своим персидским владыкам. Первый удерживался гарнизоном греческих наемников под командованием греческих и персидских военачальников. Союзники дерзко захватили остров Ладу в устье Меандра, блокировали вход в порт Милета несколькими кораблями, а «царь, расположившись лагерем возле города, ежедневно посылал войска на один приступ за другим» ( Диодор , XVII, 22, 1). Преследовалась двойная цель: тренировка греческих, фракийских и македонских воинов, а также истощение вражеских запасов метательных снарядов и живой силы. В реальности приступы представляли собой не карабканье на стены по неустойчивым и ненадежным лестницам, а подрывные работы с помощью военных машин. Тысячи солдат, постоянно сменяя друг друга, выдвигали вперед таранные черепахи и пробивали стены. Спустя несколько дней в стенах открылись бреши. Под покровом ночи персидский гарнизон бежал. Греческие наемники пытались вести переговоры и предлагали организовать своего рода разделение властей. Им отвечали, что завтра на заре все силы союзников прорвутся через разрушенные укрепления. Защитники капитулировали. Пытавшихся оказать сопротивление убивали. Гражданское население пощажено. Триста наемников на службе у персов вступают в союзнический контингент.