Игорь Курукин - Повседневная жизнь опричников Ивана Грозного

Перетряска целого слоя землевладельцев в условиях длительной войны не могла не сказаться на их положении. По тем уездам, где это можно проследить документально, количество землевладельцев сократилось. Так, в Вязьме в середине XVI века согласно писцовым книгам было около 430 помещиков, а в конце столетия осталось 350; состав малоярославецких землевладельцев сократился с 200 до 145 человек.

Опричнина нанесла удар по вотчинному землевладению в Костромском уезде. Десятки доопричных вотчинных фамилий в конце XVI века здесь уже не встречаются. Даже вернувшимся в родной уезд после опричнины далеко не всегда удавалось вернуть свои старые вотчины — теперь они получали земли уже как помещики. Немало бывших вотчинных владений в 1590-х годах пустовали (они значатся в писцовых книгах как «старые порозжие земли»): либо они так и не обрели хозяев, либо опричные переселенцы «опустошили и пометали» свои новые владения, а претендовать на них было уже некому.

Крестьянам приходилось ещё хуже. Писцовые книги наиболее пострадавшей от военных действий и опричных экзекуций Новгородчины периода 1570-х годов, по словам исследователя, «походят на громадные кладбища, среди которых кое-где бродят ещё живые люди. Не только отдельные деревни и поместья — целые погосты иногда стоят пусты. Земля поросла лесом; хоромы развалились» {20} 20 Загорский В. Ф. Землевладение Шелонской пятины // Журнал Министерства юстиции. 1909. № 10. С. 194. . Только треть прежней пашни числилась «в живущем» и обрабатывалась, остальные две трети лежали впусте. Документы не говорят о причинах «пустоты» — они лишь бесстрастно указывают: «а крестьяне вымерли», «а те деревни все пусты и хоромы развалились», «в той деревни крестьяне вымерли», «соборяне все вымерли», «и те земци те обжи покинули и сошли в Ругодивскую слободу и в Божие поветрие все перемерли», «жильцы вымерли», «в трех дворех 3 крестьянина восмдесятом (7080-м, то есть 1572-м. — И.К., А.Б. ) году померли поветреем, а в семдесят девятом году ярь сеена рожь и ярь жата, а к восмдесятому году рожь сеена». Так же скупо сообщали писцы и о судьбе помещиков: «и Федора <���Тыртова> в животе не стало», «и Дмитрея <���Тыртова> в животе не стало», «и Еремея <���Румянцева> в животе не стало в поветрие», «деревни порожних поместей, а помещиков тем деревням крестьян не ведают».

Опричные переселения, конфискации, казни и «правежи» тяжким бременем легли на деревню, и без того отнюдь не процветавшую, тем более в условиях длительной Ливонской войны.

«В лете 7070 пятом был мор в Новгороде в Великом от Госпожина заговенья да до Николина дни осеннего и далее, а мерло многое множество людей, мужей и жен и детей и черньцов и черниц, тако же и по селам и в Старой Русе; а во Пскове начало мерети тое же осени. Того же лета явися знаменье в Юрьевщине в ливонском: два месяца на небеси, в нощи, и ударилися вместе, и один у другого хвост отшиб, и тот месяц отшибеной хвост приволок к себе, и знати стало на месяцы том как перепояска.

Того же лета, генваря в начале, ходиша воевати в немецкие городки, что за Литву задалися, ис Колывана свейскои воевода Клаустень с свейскими людми, и воевали четыре городки литовьские, Рую да Малотель, да третей Буртники, а четвертый Лимбаш, тот и взяли, лестници приставливая, а людей в нем литовских взяли и побили осмъсот человек, и волостей воевали много. Тое же зимы на феврале приходиша литовские люди ж жемоцким старостою и с маистром и с немцы, на свейских немец городков и на колываньские волости воевати, и воеваша много. И был промеж ими бой Литве с свейскими, и побиша Литва свейских немец много, мало их убежало.

Того же лета были на весне литовские люди под Ригою городом под немецким, и рижани от них отседелися, а города им не здали; пошли от города прочь безделны, потеряв людей своих много. Того же лета поставиша два городка в Полотчине, Сокол и Улоу, а третей почаша делать на озере именем Копье. И которые люди московскиа присланы на блюдение делавцов, князь Петр Серебряных да князь Василей Дмитриевич Палицкого, и литовскиа люди пригнав изгоном, на зори, да многих прибили, а князя Василья Палицких убили, а князь Петр Серебряных убегл в Полоцко» — такое описание повседневной жизни северо-западных русских земель зимой и весной 1567 года даёт псковский летописец {21} 21 Псковские летописи. М.; Л., 1955. Т. 2. С. 249. .

В этих условиях и крестьяне, и их господа часто меняли или теряли свои земли. Иногда сами опричники отдавали новые владения в монастырь, как это сделал Василий Воронцов: «Се яз Василей Федорович Воронцов дал есми в дом Живоначалные Троицы и Пречистой Богородице и великим чюдотворцом Сергею и Никану и архимариту Памве з братьею вотчину свою в Дмитровском уезде в Повелском стану село, Олявидово з деревнями и со всеми угодьи и с лесы и с луги и с пожнями с отхожими, а к селу деревень по реке по Дубне и по реке по Веле, с мелницею и с рыбною ловлею и с новою придачею, что государь пожаловал те деревни в вотчины нашие место села Николского в Пошехонье, с лесы и с луги и с пожнями и со всеми угодьи, куды по старым межам ходил плуг и соха и коса и топор, и с селищи с отхожими, с олевидовскими и с новоприбылными, и со всеми угодьи изстари ж, по старым межам, куды ходил плуг и соха и коса и топор; а в селе храм Живоначалные Троица да в приделе чюдотворец Сергей, а деревень к селу: пустошь Шестаковская, деревня Жаре, деревня Олехово на речке на Шибахте…» Вместе с перечисленными владениями ещё четыре десятка деревень и пустошей «с отхожими пожнями по реке по Дубне, по берегу реки Дубны и реки берег реке Дубны… по реке по Веле с пожнями и с пустошми и с мелницею, обе стороны реки Вели береги, и со всеми угодьи, куды ходил плуг и соха и коса», были вложены Воронцовым «по своей душе и по своих родителех, впрок без выкупа для вечнаво покоя» {22} 22 Цит. по: Садиков П. А. Из истории опричнины. С. 251. .

В отличие от брата Ивана Василий Воронцов не был казнён, но отдал в монастырь не только полученную от государя чужую вотчину, но и свою родовую. Впрочем, предусмотрительный опричник «взял есми с того села из деревень здачи у келаря у старца Еустафья Головкина да у старца Варсунофья у Якимова 700 рублев денег», что может говорить не о благочестии, а о замаскированной продаже земли, которую в любой момент могли отнять. Другие опричники также отдавали в обители на помин собственные вотчины, как Дмитрий Иванович Годунов и его младший родственник Борис Фёдорович, отписавшие в марте 1572 года родному костромскому Ипатьевскому монастырю «искони вечное» сельцо Прискоково «по наших душах в наследье вечных благ вовеки» {23} 23 См.: Антонов А. В. Указ. соч. // Русский дипломатарий. Вып. 7. М., 2001. С. 97. . Вероятно, в последний год существования опричнины будущее казалось им непредсказуемым.