Жак Сустель - Повседневная жизнь ацтеков накануне испанского завоевания

Но у вельмож на обед подавали многочисленные и разнообразные кушанья. Для Мотекусомы каждый день готовили больше трехсот блюд и еще тысячу — для его царедворцев. Прежде чем приступить к трапезе, император выбирал, что ему нравится, из числа дневных блюд: индеек, фазанов, куропаток, ворон, домашних или диких уток, оленя, кабана-хабали, голубей, зайцев, кроликов. Потом садился один на икпалли , и перед ним ставили низкий столик со скатертью и белыми салфетками.

«Четыре очень красивые и очень опрятные женщины подавали ему воду для омовения рук в глубоких чашах, которые называют шикалес (калебасы); под его руками держали другие сосуды в форме блюд и подавали ему полотенца, потом две другие женщины приносили лепешки», — вспоминает Берналь Диас. Время от времени государь мог отличить одного из сановников из своей свиты, предложив ему одно из блюд на его выбор. После первого и главного блюда ему приносили фрукты «всякого рода, которые только растут в этой стране, но он ел их очень мало и лишь временами».

После этого он пил какао и мыл руки, как и перед едой. Шуты, карлики или горбуны кривлялись и дурачились перед ним; Мотекусома брал одну из раскрашенных и вызолоченных трубок, которые клали рядом с ним, курил какое-то время и засыпал.

В доме правителя Мехико (и наверняка в домах правителей союзных городов и провинциальных князьков) готовили достаточно пищи для его ближайшего окружения, чиновников, жрецов и т. д. «Поев, властитель приказывал своим пажам или слугам накормить всех господ и послов, прибывших из разных городов, а также тех, кто охранял дворец; давали еду воспитателям юношей, коих называют тепучтлатоке , а также жрецам идолов, потом певцам и прислуге и всем, кто был во дворце, а также рабочим, ювелирам, мастерам, работающим с богатыми перьями и камнями, и тем, кто делает мозаики, тем, кто изготовляет роскошную обувь для сановников, и цирюльникам, которые их стригут». Им также раздавали какао, приготовленное разными способами: Саагун перечисляет с десяток различных рецептов.

Мастерство ацтекских кулинаров проявлялось в не меньшем разнообразии кушаний. Тот же хронист перечисляет семь видов маисовых лепешек, шесть — тамалей , многочисленные блюда из жареного или тушеного мяса, около двадцати блюд из птицы, рыбы, земноводных или насекомых, бесконечное разнообразие блюд из овощей, семян, сладкого картофеля, перца-чили и томатов.

Среди излюбленных яств высшего руководства можно назвать тамали с мясной начинкой, улиток и фрукты (последние подавали с бульоном из птицы); лягушек под соусом из перца-чили; белую рыбу ( истак мичи ) с перцем и помидорами; ашолотль — вид тритонов, встречающийся только в Мексике и считавшийся особо утонченной пищей, приправленной желтым перцем; рыбу, подаваемую под соусом из измельченных тыквенных семечек; рыбу с кислыми ягодами, напоминающими вишню; крылатых муравьев; агавовых червей ( моэкуилин ); кашу-атолли из маиса и уаутли , подсоленные или подслащенные, с перцем или с медом, стручковую фасоль ( эшотль ), различные корнеплоды, в том числе камотли — сладкий картофель.

У древних мексиканцев не было ни животного, ни растительного масла, их кухня была незнакома с жареньем во фритюре. Всё либо поджаривали на огне, либо, чаще всего, тушили, сильно сдабривая пряностями и перцем. Поскольку скота тоже не было, единственной мясной составляющей их рациона были исключительно дичь и два вида домашних животных: индюк и собака.

Центральная Мексика в те времена была очень богата дичью: кролики, зайцы, олени, дикие свиньи (пекари), птицы — фазаны, вороны, горлицы, а главное — бесчисленные виды водяных птиц, кишевших в озерах. Поначалу эти богатства озер и болот стали удачной компенсацией бедности ацтеков; в XVI веке они продолжали питаться по большей части этими птицами, которые в определенные моменты прилетали и тучами садились на воду, устраивая гнезда в камышах и тростнике.

С другой стороны (и в этом, наверное, состоит пережиток трудных времен, когда племя с трудом выживало в болотах), мексиканцы потребляли самую разную водяную пищу: лягушек, ашолотлей , головастиков ( атепокатль ), пресноводных креветок ( акосильтин ), водяных мушек ( амойотль ), личинок ( аненестли ), белых червей ( окуилистак ) и даже ауаутли — яйца, которые водяная муха ( ашайакатль ) в огромных количествах откладывала на воде и которые ели, как черную икру. Бедняки и крестьяне с берегов озера даже собирали с поверхности воды вещество, называемое текуитлатль («каменные испражнения»), чем-то напоминающее сыр, отжимали его и делали лепешки, а также ели ноздреватые гнезда личинок водяной мухи.

Это была бедняцкая пища, которая, должно быть, радовала племя, пока оно было маленьким и жалким, а теперь уже имела лишь подсобное значение для самых обездоленных. Но даже богачи и вельможи не брезговали амфибиями, некоторыми видами рептилий, например игуаной ( куакуэцпалин ), некоторыми муравьями и агавовыми червями, которые и сегодня еще считаются в Мексике деликатесом. С другой стороны, с тех пор как империя простерлась до обоих океанов, мешики научились готовить морскую рыбу, черепах, крабов, устриц.

Индейка ( тотолин ; самца называли уэиюлотль ) — птица родом из Мексики, где ее приручили в древнейшие времена. Испанцы часто называли ее «местной курицей». Она была главной домашней птицей, и в садике при каждом доме обязательно паслось несколько индюков. Простые люди ели их только по большим праздникам.

Что до собак, то речь идет об особом их виде — безволосых и коротколапых маленьких собачках, которых откармливали, чтобы употребить в пищу. Мясо собаки, несомненно, ценилось не столь высоко, как мясо индейки, ибо, сообщает нам Саагун, «в блюдах вниз клали мясо собаки, а сверху — мясо индейки, чтобы его казалось больше». Как бы то ни было, этих животных выращивали в большом количестве, и хронист Муньос Камарго заявляет, что у него самого было несколько таких собак даже спустя много лет после завоевания. Этот обычай был утрачен из-за появления европейского скота, а еще потому, что принесение собак в жертву было неразрывно связано с некоторыми языческими церемониями, и испанские власти вмешались, чтобы ему воспрепятствовать.

По аналогичным причинам испанские монахи и миссионеры боролись, причем с успехом (о котором следует пожалеть с точки зрения материального благополучия мексиканцев), с выращиванием амаранта ( уаутли ); это весьма плодовитое растение было, на их взгляд, чересчур тесно связано с туземными обрядами. Правда состоит в том, что древние мексиканцы ставили почти наравне четыре питательных растения: маис ( сентли ), который почитали превыше всего, как главный источник жизни, фасоль ( этль ), амарант и шалфей {43} .