Валентин Костылев - Иван Грозный (Книга 1, Москва в походе)

Иногда воздух оглашал свист кнута, и кто-нибудь из толпы, закрыв руками лицо, начинал стонать, изрыгая проклятья. Это городовая стрелецкая стража наводила порядок, чтобы не мешали ратникам идти в Кремль.

Колычев повел своих людей через замерзшую Неглинку в Чертольскую слободу, ко двору брата, Ивана Борисыча. "Разрядный приказ подождет", решил он, а проведать о московских делах у родного брата нелишнее.

Никита Борисыч не ошибся: услышал он от брата весьма важные для себя новости. Иван Борисыч рассказал ему, что до царя дошло, будто он, боярин Никита Колычев, не соблюдает царские указы, и что царь зело разгневался на него, и если б он, Никита, не явился в Москву со своими людьми, плохо бы ему пришлось. Дьяк Юрьев говорил, что государь Иван Васильевич приказал доложить ему: явится ли из Заволжья со своими мужиками боярин Никита Колычев? А всему причиною этот окаянный Васька Грязной. Он и князя Владимира Андреича подвел.

Иван Борисыч подробно рассказал брату о захвате великокняжескими стражниками его, колычевских, гулящих людей и о том, как Грязной отбил их у стражи и привел к царю. А Вешняков - льстец придворный - тоже заодно с Грязным. Помог ему.

Иван Борисыч столько тревожно наговорил своему брату, что у того и голова закружилась, и страшно стало показаться на глаза царю. "Помяни, господи, царя Давида и всю кротость его!" - шепнул он, слушая брата.

II

Колычев был принят царем.

Желал увидеть Ивана Васильевича согнувшимся под тяжестью забот, растерянным, ищущим сочувствия и поддержки у вотчинников, - а увидел его молодым, бодрым, веселым, с осанкою настоящего владыки. За эти пять лет, которые Колычев провел вдали от государева двора, Иван Васильевич сильно возмужал, стал полнее и даже ростом казался еще выше, в глазах появилась у него гордая самоуверенность.

Приняв поклоны и приветствия от Колычева, царь величественно указал ему на скамью.

- Слухом земля полнится, князь, - медленно говорил он, похлопывая ладонями по локотникам кресла, - болтают, будто неладно у вас, в нижегородских землях. Вотчинники якобы чинят поруху моим порядкам... в мой обиход вступаются... бесчестно окладывают своим оброком государевых подданных, не могут отстать от кормления... Москве хлеба скупятся посылать...

Колычев, славившийся своею трусостью, настолько растерялся, что никак не мог сразу ответить царю. Заикаясь, краснея, наконец, он сказал:

- Не ведаю, великий государь, како... Малый чин яз!.. Поруху яз не творю... И не мыслю яз, чтоб кто осмелился...

Дальше у него не было сил говорить. Он встал и низко поклонился царю.

- Храни тебя осподь, наш добрый владыка! Молимся мы там, в лесах, за тебя.

Иван улыбнулся. Глаза его смотрели ободряюще.

- Стало быть, напраслину возводят люди на моих нижегородских холопов? А я кое о ком и хуже того слышал, да верить тому не решился... А еще я хотел спросить, гневаешься ли ты на лукавство Ордена? И радуешься ли царской грамоте о походе на лукавых немецких рыцарей? Преисполнен ли ты и прочие нижегородские дворяне бранным усердием к одолению врага?

Не успел царь договорить, как Никита Борисыч сорвался с своего места и, красный от волнения, воскликнул:

- Гневаюсь! Возрадовался! Преисполнен! И прочие холопы твои, государь, такожде! Ждут не дождутся в поход идти!

- Крест целуешь на том?

- Целую, батюшка! Клянусь добрым именем покойных родителей и всех в бозе почивших предков, - все радуются той войне и благословляют имя твое! И никогда яз столь счастлив не был, как в сей час, егда услышал о твоей царской воле наказать супостатов...

Иван проницательным взглядом следил за Колычевым, и тому показалось, будто царь все видит и знает, что на уме у него, у Колычева.

- Был ли в Разрядной избе?

- Еду, государь.

- В кой полк?

- В сторожевой, государь.

- К князю Андрею Михайловичу?

- Истинно, государь.

- Добро! Курбский - премудрый вождь. Но, одначе, мыслю я, Никите Колычеву не статья быть у Курбского, а надобно ему быть в Большом полку под началом Данилы Романыча.

Колычев задумался, покраснел.

Иван Васильевич пытливо посмотрел на него.

- Что? Аль не родовит начальник? Сраму боишься?

Колычев вскочил, поклонился.

- Я? Нет! Ничего... великий государь! Твоя воля - божья воля.

- Силен тот правитель, что имеет подобных слуг, - сказал Иван с усмешкой, кивнув ему головою. - Истребленные в древности царства гибли от строптивости вельмож и непослушания их престолу. Каждый неповинующийся губит свой дом, валит столбы, на коих кровля... А кровля бережет от холода, дождя и зноя... Разумно ли валить ее? Служи своему государю правдою!

По окончании беседы царь сказал:

- А теперь пойдем-ка в мою столовую горницу, пображничаем.

Колычев не на шутку перепугался. Ему показалось, что царь хочет его отравить.

Робко, на носках, трясясь всем телом, он последовал за Иваном Васильевичем.

Когда вошли в столовую горницу, Никита Борисыч едва не упал в беспамятстве от испуга. Из-за стола посреди комнаты, уставленного золотою посудою и яствами, поднялось длинное, сухое, в перьях чудовище и, раскинув свои громадные оперенные руки, крепко обняло Никиту Борисыча и поцеловало.

- А я давно ожидаю вас с царем к себе в покои, - пискливо, тоненьким голоском проговорило чудовище. И оттого, что его тоненький голосок не соответствовал громадному росту, стало еще страшнее Колычеву.

Царь низко поклонился пернатому чудищу.

- Здорово, райская птица!.. Бьем челом тебе, угощай нас с дальней дороги.

Никита Борисыч окончательно растерялся, в страхе уцепившись за рукав царского кафтана.

- Не бойся. Райские птицы прилетели ко мне во дворец, чтобы о рае небесном напомнить боярам... Кому же в раю быть, как не такому праведному боярину, как ты?

Царь рассмеялся.

- Ну-ка, райская птица, прокукуй: сколько лет жить на белом свете боярину Никите Колычеву?

Пернатое чудовище прокуковало один раз.

- Что так мало? - пожал плечами с удивлением царь.

- А долго ли пировать на белом свете царю всея Руси Ивану Васильевичу? - спросил он.

- Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!.. - усердно закуковало страшилище.

Двадцать... тридцать... пятьдесят... шестьдесят...

- Довольно! - стукнул об пол своим посохом царь Иван. - Довольно царю и того... Не правда ли? Я не завистлив.

- Не от нас то, государь, зависимо... - пролепетал Колычев.

- Так ли? Подумай: некая малость и от царя зависит? Не так ли?

- Выше бога и государя никого нет.

Пернатый подхватил Колычева под руку и с силою увлек к столу.

- Эй, не упирайся, боярин!.. - говорил царь, шутливо подталкивая Колычева посохом сзади.

- Садись! - крикнуло чудовище, усаживая Колычева на скамью.

Царь и пернатый сели тоже за стол.

- Великий государь, - со слезами в голосе взмолился Колычев, - как мне быть? В Разряд мне надобно! Отпусти меня на волю. Устал яз с дороги, да и в бане бы помыться, и святым угодникам в Кремле поклониться, о тебе молитву вознести...