Ллойд Браун - История географических карт

Первые из известных письменных инструкций по корректированию угловой высоты Полярной звезды появились в «Правиле астролябии и квадранта» 1509 г. под общим заголовком «Правило Полярной звезды». Все авторы и составители книг по навигации и картографии использовали одни и те же инструкции в различных формах. «Правило» рассказывало простым языком все то, что «ночные часы» автоматически вычисляли при помощи двух дисков. Например:

«Вот правило Полярной звезды:

Когда Стражи находятся на Западной руке, Северная звезда стоит выше полюса на полтора градуса [угловая высота минус 1,5° = широта].

Когда Стражи находятся на Линии под Западной [рукой], Северная звезда стоит выше полюса на три с половиной градуса [угловая высота минус 3,5° = широта].

Когда Стражи находятся в Ногах, звезда стоит на три градуса выше полюса [угловая высота минус 3° = широта].

Когда Стражи находятся на Линии под Восточной рукой, звезда стоит выше полюса на полградуса [угловая высота минус 0,5° = широта].

И когда вы измеряете угловую высоту звезды и Стражи находятся в одном из этих четырех положений, при которых звезда находится выше полюса, вам следует знать, что из измеренной высоты звезды вам следует вычесть столько градусов, на сколько звезда выше; и сколько градусов останется, на столько градусов вы удалены от экватора.

Вот четыре позиции, при которых Северная звезда находится ниже полюса

Когда Стражи находятся на Восточной руке, Северная звезда стоит ниже полюса на полтора градуса.

Когда Стражи находятся на Линии над Восточной рукой, Северная звезда стоит на три с половиной градуса ниже полюса.

Когда Стражи находятся в Голове, звезда стоит на три градуса ниже полюса.

Когда Стражи находятся на Линии над Западной рукой, звезда стоит ниже полюса на полградуса».

Далее следовала аналогичная инструкция по поводу прибавления этих поправок к угловой высоте звезды для получения широты места.

По этому же принципу Бландевиль изготовил собственный прибор для «исправления» Полярной звезды; он только изменил относительное расположение трех дисков. Календарный диск стал у него внутренним; угловой диск, градуированный от нуля до трех с половиной градусов, шел следующим; внешним же был часовой диск. Он также сделал инструмент более долговечным и портативным. По Бландевилю, его следует изготавливать «на гладком куске доски или твердого дерева, или на куске полированной бронзовой или латунной пластины шириной шесть или семь дюймов с ручкой». Вместо того чтобы писать инструкцию в терминах анатомии Кохаба, Бландевиль снабдил свой прибор «небольшой таблицей, изготовленной по правилам мореходов и определяющей восемь главных румбов», через которые проходит Полярная звезда на протяжении двадцати четырех часов.

Принципы, которыми мы сегодня руководствуемся при внесении поправок в высоту Полярной звезды, за шесть столетий не изменились. Радиус окружности, которую описывает эта звезда, за это время стал меньше, поэтому поправки сегодня тоже меньше. В 1492 г. звезда отстояла от полюса на 3°39', в «Правиле» 1509 г. приводится цифра 3°30'. В 1556 г. Мартин Кортес говорит, что эта величина составляет 3°; Бландевиль (1622) дает 2°50'. «Навигатор» Боудитча на 1802 г. приводит величину 1°42'. В 1940 г. угловое расстояние между Полярной звездой и полюсом составляло 1°02'. «Ночные часы» в море больше не используются, но в «Американском морском альманахе» за 1948 г. все еще содержатся четыре таблицы, имеющие отношение к Полярной звезде; из них можно узнать, как найти широту по видимой высоте этой звезды и как, при помощи таблицы азимутов, можно определить ее положение по отношению к полюсу.

Картография как наука – дитя астрономии и математики – родилась во Франции во времена Людовика XIV (1638–1715). Принципы и методы, которые использовались и обсуждались уже больше двух тысяч лет, при этом ничуть не изменились. Цель и идеал Гиппарха и Птолемея – научно определить координаты, то есть широту и долготу, каждой точки Земли – по-прежнему оставалась актуальной. Однако в картине появилось и кое-что новое, два новых прибора – телескоп и хронометр. Результатом стала революция в картографии и начало движения к точному изображению Земли. У человека впервые появилась возможность решить при помощи двух этих механических приспособлений проблему определения долготы, как на суше, так и на море.

Важность долготы, или расстояния в направлении восток—запад относительно какой-то определенной точки, во все времена хорошо понимали наиболее грамотные и опытные навигаторы и картографы; вот только никто не знал, как ее определить. Ученые либо вообще не реагировали на эту проблему, либо признавались в своем бессилии. Пигафетта, плававший с Магелланом, сообщал, что великий путешественник провел много часов за изучением этой проблемы, «но, – писал он, – штурманы удовлетворяются знанием широты, и так горды [собой], что не хотят ни слышать, ни говорить о долготе». Многие исследователи того времени думали примерно так же, и вместо того чтобы искать себе дополнительную математическую и наблюдательную нагрузку, ограничивались тем, что имели. Однако «есть и такие, – писал древний автор, – кому очень хотелось бы знать способ определения долготы, но для моряков это слишком утомительно, так как требует глубокого знания астрономии, а потому мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь подумал, что долготу можно определить в море при помощи какого-то инструмента; так что пусть моряки не утруждают себя подобными правилами, но (в соответствии с традицией) строго следят и рассчитывают путь своего корабля». Автор имел в виду, что пусть моряки определяют свое положение по счислению пути, то есть через оценку среднесуточной скорости судна и направление его движения.

Подобно эликсиру жизни и горшку с золотом под концом радуги, долгота долго ускользала от человека. Большинство просто отказывалось думать о ней, остальные говорили с благоговением. «Некоторые понимают, – писал Ричард Эден, – что знание долготы можно обрести; оно, без сомнения, чрезвычайно желательно, но до сих пор неизвестно с уверенностью, хотя Себастьян Кабот на смертном одре сказал мне, что получил такой способ через божественное откровение, но при этом не может никого научить. Но, – добавляет Эден с некоторым презрением, – я думаю, что добрый старик по преклонному возрасту своему несколько тронулся умом и, хоть и не умер еще, но полностью стряхнул с себя мирскую тщету».