Режин Перну - Ричард Львиное Сердце

После этого король Франции, готовясь покинуть Святую землю, стал отдавать необходимые распоряжения. Командование армией он передал королю Англии, а во главе ее поставил герцога Юга Бургундского. Он выделил сто рыцарей и пятьсот оруженосцев в помощь князю Антиохийскому Боэмунду, и Ричард тоже направил Боэмунду столько же своих воинов. Обязанности коннетабля были переданы одному из приближенных, Роберту Куинси. Король Ричард добавил к этому пять больших кораблей, загруженных оружием, конями и провиантом, и направил их в Антиохию. На следующий день делили пленников, захваченных в Акре, а 31 июля, в День святого Германа, Филипп Август взошел на корабль и отбыл в направлении Тира, который и стал первым этапом на его обратном пути. С собой Филипп забрал Манассию, епископа Лангрского, Рено, епископа Шартрского, и Пьера де Куртене, графа Неверского. Поход короля Франции в Святую землю закончился.

восклицал Амбруаз, повествуя об отплытии Филиппа Августа.

Историк Джошуа Проуэр справедливо подчеркивает значение взятия Акры, остававшейся столицей того государственного образования, за которым удерживалось наименование королевства Иерусалимского на протяжении целого века: с 1191 года до окончательного разгрома крестоносцев в 1291 году. Разбираясь в характере экспедиций в Святую землю, Рене Груссе отмечает, что если первые крестовые походы вдохновлялись верой и предпринимались ради веры, то на протяжении второго столетия эпохи крестовых походов пребывание христиан в Святой земле зависело в основном от торговли пряностями…

Как бы то ни было, отъезд Филиппа Августа стал своего рода подарком для мусульманских армий и лично для Саладина, который по-прежнему удерживал Иерусалим, завоеванный еще за четыре года до этого: Саладин лучше, чем кто бы то ни было, понимал, что значит обладание Святым Градом. Для христианских же армий уход с театра военных действий короля Франции и части войск стал чувствительным ударом, серьезно ослабившим их боевой дух, не говоря уже о военном потенциале. Этот поступок сильно повредил престижу Филиппа Августа, тогда как Ричарду, напротив, досталась едва ли не вся слава.

Дни после рокового отплытия были заполнены подготовкой к новой кампании. Камнеметальные и прочие осадные машины грузили на корабли, которые прибывали загруженными вином, пшеницей, растительным маслом и всем прочим, что могло понадобиться, а также людьми и лошадьми. Ричард давал понять, что намерен вернуть под власть христиан Аскалон, и велел готовить армию к выступлению. Среди прочего, он перетянул к себе всех лучников, предложив им хорошую плату. Слухи об этом дошли до лагеря Саладина и вызвали там большие опасения: все понимали, что Аскалон — наилучшая отправная точка для похода в Египет.

Между тем близилось 9 августа — день, после которого надо было освобождать пленных, в соответствии с ранее достигнутыми договоренностями. По этому поводу возникла первая ссора между Ричардом и маркизом Конрадом, который ощутил свою силу благодаря поддержке, полученной им от Филиппа Августа. Ричард отправил Губерта Готье, епископа Солсберийского, с поручением вернуть пленных, которых оставил Конраду король Франции. В числе пленных находился и некий вельможа, которого летописцы называли Каррасуа. Маркиз наотрез отказался отдать пленников, доказывая, что они ему достались от короля Франции, а тот уже отбыл. Стоит ли удивляться бешенству, в которое пришел Ричард, когда услыхал такой ответ?! Он уже заговаривал о возможной осаде Тира, которая должна была привести Конрада в чувство; герцог Бургундский поспешил унять короля и вызвался лично отбыть в Тир в качестве парламентера для переговоров с пресловутым маркизом.

Наконец наступило 9 августа. Помимо обмена военнопленными в этот день христианам должен был быть возвращен Истинный Крест.

«Когда пришел день, в который Саладин должен был это выполнить, он потребовал от христиан, чтобы они ему дали еще один день, ибо он пока не готов к тому, что ему надлежало сотворить. Наши люди, имевшие великое желание обрести Святой Крест и узреть пленных освобожденными, согласились на это. Когда же настал день, о котором с ним было условлено, короли и рыцари и все вооруженные люди были готовы. ‹…› Прелаты, священники и всё духовенство, разоблачившись и разувшись, вышли из города в великом благоговении и пошли к тому месту, которое назначил им Саладин. Когда они пришли туда, они были уверены, что Саладин вернет им Святой Крест и исполнит свое обещание, которому они поверили… Однако они оказались обмануты. Великая печаль восстала среди христиан, и много слез пролито было в тот день».

О том же писал и Продолжатель Гийома Тирского:

Так накапливалось разочарование после победы, которая вернула было надежду на восстановление латинского королевства в Иерусалиме. Упомянем здесь еще об одном обстоятельстве, показавшемся малозначительным некоторым хронистам (судя по тому, что они лишь упоминают о нем), но вовсе не маловажным для последующей истории Ричарда. По словам Ришара де Девиза, при дележе военнопленных, захваченных в Акре, одного из вождей, Местоша, приписали королю Англии, тогда как второй, Карракуа, «пал, как глоток свежей воды, в широко разинутую пасть жаждущего короля Франции». Хронист рассказывает, что по этому случаю герцог Австрийский, один из старейших участников осады Акры, встал рядом с королем Англии и потребовал для себя тех пленников, которые должны были достаться ему; он велел нести перед собой свой штандарт, чтобы подчеркнуть свое желание отвоевать свою долю торжественной победы. Это не понравилось свите Ричарда. И не по его ли приказу штандарт герцога сбросили в яму? Во всяком случае, это вполне соответствовало его настроению, как и настроению его приближенных; кое-кто из его свиты в знак презрения стал даже топтать знамя. Герцог Австрийский ужасно разозлился, но, будучи не в силах незамедлительно отомстить, сделал вид, что у него разболелась старая рана, и удалился в свой шатер под навесом, где и провел ночь, пытаясь побороть обиду. Впоследствии, однако, он вновь исполнился злобы. Много позже, когда подвернулся весьма удобный случай, эта злоба не замедлила выплеснуться наружу.

Был назначен новый срок для обмена военнопленными и возвращения Истинного Креста — 20 августа; подготавливалась также и встреча между Ричардом и братом Саладина. В тот день король, сопровождаемый некоторыми приближенными, прошел над крепостными рвами, но напрасно прождал так и необъявившегося глашатая. Рассказы о том, что случилось дальше, слегка разнятся между собой. Терпение Ричарда иссякло; дальнейшие свидания с султаном, о которых надо было вновь и вновь уславливаться, показались ему бесполезными. Ричард не выдержал напряжения; что уж говорить о страже, ответственной за содержание и питание узников и за надзор над ними.