Даниэль Гуревич - Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме

Неизвестно, в каком возрасте она вступила в этот роковой брак — совсем юной девушкой или уже опытной женщиной. Мессалина трагически погибла в 48 г. н. э., брошенная вольноотпущенниками (прежде всего Нарциссом), на которых всегда опиралась, и осужденная на смерть собственным мужем — императором, который не пожелал выслушать несчастную (misera, пишет Тацит) и поверил на слово, будто она при живом муже сочеталась браком с другим. Этот другой, Гай Силий, считался самым красивым мужчиной своего времени и, кажется, императрица безумно влюбилась в него (furori proximi amor — «к безумию близкой любовью», по выражению того же Тацита); ради нее он развелся и пообещал вдобавок усыновить Британника. Автор «Анналов» не особенно сурово настроен по отношению к Мессалине, как и Сенека, который в своем ядовитом памфлете «Отыквление» {7} 7 Речь шла об «отыквлении» императора Клавдия, посмертно обожествленного, что и послужило предметом пародии — тыква являла собой символ глупости, которой, по мнению современников, отличался этот правитель. — Прим. ред. (гл. 11), опубликованном по смерти Клавдия в 54 г. — самом близком по времени к событиям, описанным в тексте, — все пороки приписывает императору, а неверную императрицу считает жертвой.

Конечно, и эти источники не представляют ее образцом добродетели, но все-таки и не рисуют жутким развратным чудовищем, каким она стала у более поздних авторов: Диона Кассия, Плиния Старшего и Ювенала. Для них Мессалина — воплощение всего самого отвратительного; она попирает все святое и сеет смерть, увлекаемая тремя величайшими пороками, свойственными тиранам: сладострастием, сребролюбием и свирепым нравом (libido, avaritia, saevitia). Она горда и своенравна, тщеславна и похотлива, вожделеет чужого добра и чужих мужей, изощрена в сложнейших придворных интригах, погружена в опаснейшие политические заговоры, обожает деньги и кровь, без колебаний устраняет всех на своем пути ядом или смертными приговорами; еще прежде «дела о замужестве» она имела множество любовников, среди которых был и ее врач Веттий Валент. Ее похоть наиболее грубо описал Ювенал:

Никто еще не замечал, что Ювенал в общем-то бьет мимо цели и, сказав слишком много, по сути оправдывает несчастную Лициску — проститутку с греческим именем. Конечно, созвучие pulvinar (парадная постель императрицы) и lupanar (публичный дом в Древнем Риме) неприятно, но Мессалину сатирик описывает как больную с физическим возбуждением и отвердением влагалища (rigida volva), подобным неизлечимому возбуждению мужского члена, которое древние называли сатириазисом. Эта болезнь, из-за которой больной не может получить полового удовлетворения, выражается в болях, нестерпимом зуде, бесстыдстве, умственных расстройствах; даже врачи (Аретий, Соран и их переводчики Целий и Мустион) находили ее отвратительной. Но все-таки: если Мессалина, как на то со всею очевидностью намекает Ювенал, действительно ею страдала, то это в значительной мере снимает с нее ответственность. Здесь не место задаваться вопросом, реальны или вымышлены эти патологические симптомы, — так или иначе, их описание, вопреки намерениям сатирика, дает аргументы тем, кто сочувственно относится к Мессалине, которую погубили ее собственные интриги.

Сенека, родивший в 4 г. до н. э., с сорока пяти до пятидесяти двух лет (в 41–48 гг. н. э.) пробыл в изгнании на Корсике. По какой причине? За то, что был любовником родственницы императора? За попытку заговора и захвата власти? Так или иначе, Агриппина вернула философа и поручила ему воспитание Нерона. Из ссылки Сенека писал утешительные письма к матери в жанре, служившем для выражения непритворной скорби по умершим. Это не было бессмысленным занятием: хотя Гельвия вышла замуж совсем юной и муж держал ее в ежовых рукавицах, она в конце концов все же получила кое-какое образование, потому что, обладая острым умом (гарах ingenium), сидела на уроках своего сына и разговаривала с ним. Цель философа — доказать, что она была добродетельной женщиной, что по-латыни звучит противоречиво, если не забывать о чувстве этимологии, производящей слово «добродетель» (virtus) от «мужчина» (vir). Таким образом, всякая добродетель — в сущности, мужское качество, «мужество», полностью противоположное тому, что имеет своим источником удовольствие (voluptas). Гельвия — одна из женщин, выдающимся мужеством достойная занять место среди славных мужей {9} 9 Сенека. Утешение к Гельвии, 16–17: feminas quas conspecta virtus inter magnos viros posuit. .

Ведь Сенека, кто бы что про него ни говорил, не верил в равенство мужчин и женщин: мужчины созданы повелевать, женщины подчиняться, и в крайнем случае они могут в своей ограниченной области достигнуть низшей ступени добродетели благодаря прежде всего тому, что может им при желании дать мужчина их жизни — муж.

Вот почему достойна уважения Гельвия — по стоическим понятиям, исключительная женщина или, если угодно, вовсе не женщина, поскольку не обладает ни одним из женских пороков (mulieribus vitia): страстью к роскоши и удовольствиям (luxuria), изнеженностью (mollitia), бесстыдством (impudicitia), телесной слабостью (infirmitas), безволием (impotentia), гневливостью (ira) и бешенством (furor), — делающих женщину поистине диким зверем. «Не стоит тебе смотреть на иных женщин, которые, раз предавшись скорби, остаются с нею до конца дней. Ты знаешь таких, что после смерти сына уже не снимали траурных одежд, от тебя же, с самого начала показавшей бо́льшую твердость духа, больше и требуется. Нельзя извиняться тем, что ты женщина, если ты никогда не обладала женскими пороками. Тебя же бесстыдство (impuducitia) — главное зло нашего века — никогда не увлекало в ряды своих многочисленных жертв; тебя не манили драгоценные камни и жемчуг; тебя не ослепляло богатство как величайшее из земных благ; тебя, возросшую в старинном и строгом доме, не уводило с пути истинного подражание злу, опасное даже для добрых; ты никогда не стыдилась своей плодовитости (fecunditas), повинной якобы в том, что указывает на твой возраст, и, в противоположность другим женщинам, всю свою славу полагающим в красоте, ты никогда не скрывала, словно позорную ношу, тяжелое чрево (uterus) и не отказывалась от надежд на детей, зачатых в лоне твоем.

Читать дальше