Даниэль Гуревич - Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме

Некая женщина из Геркуланума лет примерно двадцати пяти умерла незадолго до родов, хотя беременность переносила прекрасно. Она была совершенно здорова, ее скелет не сохранил никаких следов изнурительной работы, ждала она первого ребенка. Ее накрыла лава. В ржавчине (от булавки?) сохранилось несколько волос этой женщины, а в них неожиданно обнаружили гниду. Тогда скелет рассмотрели внимательнее и увидели на черепе маленькую впадинку — быть может, след расчесывания.

Многие считали беременность «непристойным бременем» (indecens onus) и думали, что она временно, а то и навсегда уничтожает красоту, изнуряет женское тело, портит цвет лица (если плод — девочка), оставляет морщины на лице и на животе. Овидию нравится гладкий живот, а той, у кого «легли на живот морщины Луцины», он советует «биться, как парфский стрелок, вспять обращая коня» {292} 292 Овидий. Наука любви, III, 785–786. . Впрочем, фантазии в таких делах позволялись только проституткам, что видно, например, на росписях недавно раскопанных пригородных терм в Помпеях.

Самопроизвольный выкидыш, в теоретическом плане прекрасно описанный в медицинской литературе, интересовал и юристов, ставивших вопрос, не является ли недееспособной по здоровью (morbosa) женщина, постоянно рожающая мертвых детей {293} 293 Дигесты, XXI, 1, 14, введение. . Кальпурния, жена Плиния, будучи совсем юной (puellariter), не знала о своей беременности. «Эту ошибку искупила она тяжким уроком: она стояла на пороге смерти» {294} 294 Плиний Младший. Письма, VIII, 10. . Это произошло не по ее вине «а до некоторой степени по вине возраста» {295} 295 Nulla sua culpa, aetatis aliqua (VIII, 11, 2). . Словом, она поправилась, но больше беременна уже не была. Достойно удивления, что супруг радовался меньше, чем можно было бы ожидать, хотя он в общем-то ни в чем не виноват.

Интересный случай технически верно описан Галеном (текст сохранился только в арабском переводе Унена) {296} 296 О наилучшем врачебном освидетельствовании (Сочинения, приложение) IV, 13, 6–7 (изд. Искандара — с. 131–133). : «У одной женщины на четвертом месяце беременности случилось кровотечение, потом потек густой зловонный гной, наконец, она выкинула. Каждый день из нее выходило немного плаценты, потому что плацента внутри загнивала. Когда выход плаценты закончился, повитухи и все врачи, занимавшиеся этим случаем, кроме меня, решили, что очищение завершилось. Но я, пощупав пульс женщины, по его биению понял, что внутри нее осталось нечто, что должно быть выброшено. Я объяснил это самой женщине, ее мужу и всем, кто ею занимался, и настоял, чтобы ей помогли извергнуть остававшееся внутри. Через шестнадцать дней после первого выкидыша она выкинула еще один плод».

Но обычно другие женщины приписывали выкидыш (нередко кончавшийся смертельным исходом) разным несчастным случаям и чаще всего — жестокости мужа. Римские историки рассказывают {297} 297 Тацит. Анналы, XVI, 6; Светоний. Нерон, 33, 3; Дион Кассий, LXII, 27, 4. , что Поппея погибла вместе с нерожденным младенцем, потому что рассердила мужа — императора, который избил ее ногами. Тацит говорит об этом с большим сомнением {298} 298 Тацит. Анналы, XVI, 6–7. , и действительно, это ходячий сюжет, которому придавали чрезмерную важность, штамп, отражавший не столько реальность, сколько страхи, известные уже древнейшим восточным кодексам. Причиной беды считали и сильные переживания, как в случае с Юлией — дочерью Цезаря: будучи женой Помпея, она увидела мужа в окровавленных одеждах, испугалась, что случилось худшее, «и упала без чувств. Она была беременна, и из-за этого внезапного обморока, а также сильного горя выкинула» {299} 299 Валерий Максим, IV, 6, 4. . Невеликое дело, но велики были следствия: союз между Цезарем и Помпеем потерял реальную основу, и мир стал невозможен.

Разумеется, в интересном положении большое значение придавали и суевериям. Прежде всего пытались определить пол будущего ребенка. Если женщина сразу после предположительно плодотворного соития ела петушиные яички или жареную телятину с кирказоном, то родится мальчик. Затем хотелось узнать, что с тобой происходит на самом деле: например, Юлия, беременная от Тиберия, желала мальчика и проверяла, хорошо ли она его носит, наблюдая за куриным яйцом, которое всегда лежало на груди у нее самой или у ее кормилицы {300} 300 Плиний Старший. Естественная история, X, 154. . Многие женщины, страдая все больше по мере приближения родов, для их облегчения носили амулеты — как правило, растения («вонючее дерево», дикий огурец, полынь, василек и др.) — прямо на теле или в ладанках, прикрепленных к поясу или к ноге. Врачи не возражали, но замечали, что будущая мать непременно должна себя хорошо чувствовать и по возможности ей не надо прекословить.

Беременная молилась Эгерии (вследствие плохого каламбура, который связывал это имя с глаголом egerere — вытаскивать), а чтобы плод не вышел ногами вперед — Постверте. Более же всего она молилась Юноне Луцине — дающей свет. Как сказал Овидий {301} 301 Овидий. Фасты, III, 255–258. :

Роды проходили в доме, в самой удаленной части, предназначенной для частной жизни семьи — в комнате, а точнее на постели, родимом ложе (domus, cubiculum, lectus genialis). Избранная комната могла быть той же самой, в которой обычно спала женщина, но с измененной обстановкой, или другой, специально приспособленной для этой цели. Если предполагалось, что роды не представят никаких особых проблем, принимать их поручали повивальной бабке. Она приходила в дом с помощницами, инструментами, подсобной мебелью — знаменитым акушерским креслом, на которое, подняв с постели, сажали роженицу. У такого кресла была высокая прямая спинка, подлокотники с ручками, чтобы женщина могла за них держаться и сиденье с отверстием, через которое акушерка могла достать рукой гениталии и принять младенца. Сама она, чисто вымытая, в большом фартуке, сидела на низком стульчике, чтобы не смущать пациентку своим взглядом; повитуха успокаивала ее разговорами, а помощницы (ministrae) поддерживали, чтобы та не сползла. Только из-за крайнего утомления позволялось уложить родильницу для извлечения плода на ложе, но тогда для отдыха после родов полагалось приготовить другую постель. Разные травы давали в виде отваров, примочек, припарок или обкуривали ими комнату: одни помогали при родах нормального ребенка, другие при извлечении мертворожденного или отходе последа. Впрочем, некоторые средства рекомендовались только в народной медицине: ели волчатину, пили свиное молоко, жгли ослиное копыто или бычий навоз — это лишь часть рецептов, которые перечисляет Плиний Старший в XXVIII книге «Естественной истории» {302} 302 Плиний Старший. Естественная история, XXVIII, 247, 250, 251, 253. .