Сергей Балмасов - Белоэмигранты на военной службе в Китае

Причина такого разгрома не только в бесталанности Чехова и Сидамонидзе, но и в отсутствии у русских единого командования. По оценке немецких экспертов, «успехи 1924—26 гг. связаны с тем, что командование русскими было сосредоточено в одних руках. Бронепоезда приносили существенную пользу русскому отряду, так как дополняли огневой силой наступление пехоты. Но как только бронепоездам давали самостоятельное поручение или их направляли для совместных действий с китайской пехотой, они терпели неудачу. Бронепоезда являлись очень ограниченным вспомогательным родом оружия, которому китайцы наивно придавали чрезвычайно большое значение» [429].

Чтобы компенсировать потери, Чжан Цзучан снял с должности своего военного советника Макаренко и направил в Цинанфу для руководства строительством двух бронепоездов, так как он уже имел в этом опыт [430]. Когда они были готовы, он поставил во главе их Макаренко.

После катастрофы уцелевшие части прибыли в Цинанфу, но через неделю и их снова вызвали на фронт.

Русские продолжали покидать разваливающуюся группу. В ноябре 1927 г. из Циндао от Пурина пришло сообщение: «В последнее время здесь было много бывших русских чинов армии Чжан Цзучана. Почти все они обращались к старшим русской колонии и к иностранным резидентам с просьбами о предоставлении им какой-нибудь работы либо средств на проезд в Шанхай или Харбин, куда они направляются в поисках службы. Ныне они имеют чрезвычайно жалкий вид: оборванные, больные, голодные и разочарованные во всем. Усматривается из разговоров с ними и из частных писем из Цинанфу, что неудачные бои в начале ноября на Лунхайской железной дороге сильно поколебали значение группы в глазах китайцев и нужны героические усилия, чтобы восстановить положение русского имени, бывшего при Нечаеве. Все в один голос заявляют: нет веры и доверия к начальникам, а раз это так, то надо признать, что начатая Нечаевым работа разваливается и ждать ничего хорошего впереди нельзя. Нельзя возлагать больших надежд на остающуюся Русскую группу, которая осталась почти без солдат. Они вспоминали, что когда во главе группы был Нечаев, начальник с железной волей, то она была многочисленной, так как генерал прилагал все усилия к тому, чтобы все вовремя получали жалование, и заботился о солдатах. Теперь же этого нет. Прошло 10 месяцев со времени ухода Нечаева, и за этот период никто не получал жалования. Бывшее кадровое офицерство частью пало в боях, частью ушло, частью служит рядовыми, но зато, по меткому выражению полковника Лаврова, вчерашние повара стали ныне полковниками и генералами и кричат, что они делают русское национальное дело. Это – грубая ложь. Они губят здесь русское дело и русское начинание. Среди солдат группы царит жестокое озлобление к начальствующим, особенно к Меркулову, играющему в фашизм и сорящему деньгами. Озлобление дошло до того, что в офицерское собрание 105-го полка неизвестно кем была брошена бомба, но об этом замалчивается. В Цинанфу подано до 300 заявлений об увольнении. Если удовлетворить их, то группа останется без солдат. Ходатайства, конечно, остаются неудовлетворенными. Офицерство и солдаты группы возмущенно рассказывают, что наряду с безумными тратами денег можно встретить полную нищету. Одни пользуются лимузинами, пьянствуют, в изобилии льется шампанское, а рядом солдаты не имеют даже кипятка и раненые с трудом, кое-как, плетутся в госпиталь, не имея денег на рикшу. Контрасты – слишком резкие, вызывающие всякого рода разговоры и недовольства» [431].

Из бригады генерал-майора Семенова писали, что она «на фронте в районе Кайфына. У нее было несколько удачных дел. Наши получили много благодарностей и денежные награды. Бригада пока действует отдельными полками» [432]. Распыление Чжан Цзучаном русских по всему фронту лишало возможности использовать их успехи, так как китайцы-соседи обычно не поддерживали «ламез», а их удачные атаки, стоившие им немалой крови, обыкновенно оставались бесплодными. В донесениях бригады Семенова есть свидетельства: «В последних боях 26–27 ноября Сводный полк Конной бригады атаковал в конном строю конницу противника, тоже полк. У нас в этой атаке убиты подполковник (войсковой старшина) Чупров [433], майор Нагибин, ротмистр Медвикус и поручики Киц и Урманцев. Ранены поручики Андреев и Черепанов. Еще раньше ранены майор Касаткин и поручик Якимов. Сколько потеряли солдат, пока неизвестно, но потери большие. Из числа раненых 6 солдат находятся в госпитале в Цинанфу. Много убито лошадей. Потеряна связь с другим конным полком бригады полковника Манжетного» [434]. Тот же источник вскоре сообщил: «Полк отыскался – он здорово потрепался и понес потери, но на фронте в данное время дела идут как будто хорошо» [435].

Тихобразов доносил: «Половина бригады во главе с Семеновым – все время в боях. Был 27-го ноября конный бой с конницей Фына. Наш полк уничтожил полк противника, но и сам понес жестокие потери – 6 офицеров убитыми, включая сотника князя Урманова, а также убито 26 всадников и 28 лошадей. Были потери и до этого. При нашей численности такая убыль нас всех скоро сведет на нет. Бои идут пока с переменным успехом» [436].

Семенов после боя 27 ноября обратился к Чжан Цзучану: «Русские войска в Вашей армии три с половиной года несут службу и ни разу не уклонились от исполнения долга». В то же время он сообщил, что их положение близко к катастрофе из-за задолженности по жалованью на девять, а по кормовым деньгам – на пять месяцев. Семенов не мог даже взять кредит на бригаду: «Вопрос с довольствием такой, что скоро нечем будет их кормить» [437]. При этом его бригада продолжала воевать. Через два дня, 30 ноября, было получено новое донесение: «У нас идут жестокие бои с красными. Русские части понесли большие потери» [438]. Из офицеров был убит еще ротмистр Чирков [439].

Через несколько дней противнику удалось переломить ход событий в свою пользу, и 5 декабря с фронта русские доносили, что «военными успехами похвастаться нельзя» [440]. Несмотря на это, 11 декабря 1927 г. русские офицеры отмечали, что «у Тупана будто бы опять сдвиг в сторону симпатий к русским. Это после переживаний в Сучжоуфу» [441]. Это неудивительно, так как русские главным образом и держали тогда фронт. Но свои «симпатии» маршал не подтвердил материально, и русские говорили: «Несмотря на нашу жертвенность, мы материально еле-еле перебиваемся» [442].

Нечаевцы были тогда в подавленном состоянии и из-за того, что их долго не сменяли на фронте. Семенов писал у Императорского канала 17 декабря 1927 г. Меркулову: «1) В настоящее время идет перегруппировка сил. Я получил приказ идти в Цинин. Сводный полк полковника Сараева присоединяется ко мне. Бригада с 8 октября – на фронте и все время в боях. Люди и лошади очень утомились, снаряжение и обмундирование – порвалось. Поэтому я прошу через Вас Тупана разрешить дать бригаде отдых на две или три недели в Цинане. Поправившись, мы принесем больше пользы, тем более что бригада производит перегруппировку и последние дни серьезных боев не было. В противном случае мы еще больше измотаемся и к серьезным боям будем ослаблены. 2) С разрешения Тупана, в деревнях имеются хун-чен-хуи, поэтому мы нигде не можем достать довольствия. Денег они не берут и ничего не дают, а брать силой запрещено Тупаном. В случае этого обязательно будут вооруженные столкновения. Я прошу, чтобы Тупан назначил в бригаду своего представителя, который бы вел переговоры с хун-чен-хуями и доставал нам от них довольствие. Никаких ведь интендантских складов не имеется, и все довольствие приходится добывать от населения» [443].