Иннокентий Козлов - Великий путешественник

_______________

* Д у б р о в и н Н. Ф. Николай Михайлович Пржевальский, с. 364.

Этот озерно-лесной край и в наше время привлекает многих любителей природы; на берегу Сапшо возведено высокое здание санатория им. Н. М. Пржевальского.

Известный советский поэт Николай Рыленков, тоже уроженец Смоленщины, писал полушутя-полусерьезно: "Самым удивительным открытием Пржевальского я в глубине души считал открытие Слободы, озера Сапшо. Открытие необыкновенного в обыкновенном. Конечно... для того, чтобы сделать такое открытие, нужно тоже повидать свет"*.

_______________

* Р ы л е н к о в Н. И. На озере Сапшо. М., 1966, с. 71.

Приехав впервые в Слободу в 1964 г., Рыленков был буквально очарован прелестью ее окрестностей. "Все было до слез знакомо, - писал он, - и в то же время ново. Были подернутые туманно-золотистой дымкой полевые дали, накатанные дороги среди хлебов, плакучие березы с громоздкими аистиными гнездами на околицах деревень, синеющие на горизонте боры, а в борах, чуть ли не за каждым поворотом - озера. Озера, от самих названий которых веяло терпким духом срединной России: Глубокое, Круглое, Рытое, Стретное, Мутное, Чистик...

Кто хоть раз побывал на этих озерах, тот никогда не спутает их. Каждое из них отличается от другого не только по форме, но даже по цвету, вкусу и запаху воды. И до каждого из них рукой подать от слободской околицы, от самого живописного из всех здешних озер - Сапшо.

Когда мне открылось оно с высоты поросшего корабельными соснами берега, я только глубоко-глубоко вздохнул. Так сладко вдруг заныло сердце от какой-то изначальной свежести, от сходящихся над зыбью волн и снова расходящихся далей, от искристой синевы бездонного русского неба, от яркой зелени островов, где могучие деревья, казалось, вырастают прямо из воды"*.

_______________

* Р ы л е н к о в Н. И. На озере Сапшо, с. 72 - 73.

"Открыв" этот чудесный уголок Центральной России, Н. М. Пржевальский сразу же по приобретении имения в июне 1881 г. переехал туда. Вскоре он развел сад и посадил березовую рощу, вырыл пруд и напустил в него рыб. Здесь успешнее пошла и работа над книгой. Занимался он не в доме, а в расположенном в саду флигеле - "хатке", куда допускались только самые близкие друзья. Все лето в Слободе жили Роборовский и унтер-офицер Румянцев. С другими своими спутниками Николай Михайлович поддерживал оживленную переписку.

Пржевальский не оставлял мысли о новых путешествиях. Имение приобреталось не для того, чтобы осесть в деревне. Это было, как говорил сам Пржевальский, гнездо, из которого он собирался "летать в глубь азиатских пустынь".

"Грустное, тоскливое чувство всегда овладевает мной, - писал Пржевальский, заканчивая свою книгу, - лишь только пройдут первые порывы радостей по возвращении на родину. И чем далее бежит время среди обыденной жизни, тем более и более растет эта тоска, словно в далеких пустынях Азии покинуто что-либо незабвенное, дорогое, чего не найти в Европе. Да, в тех пустынях действительно имеется исключительное благо - свобода, правда, дикая, но зато ничем не стесняемая, чуть не абсолютная... Притом самое дело путешествия для человека, искренно ему преданного, представляет величайшую заманчивость ежедневной сменой впечатлений, обилием новизны, сознанием пользы для науки. Трудности же физические, раз они миновали, легко забываются и только еще сильнее оттеняют в воспоминаниях радостные минуты удач и счастья. Вот почему истому путешественнику невозможно позабыть о своих странствованиях даже при самых лучших условиях дальнейшего существования"*.

_______________

* П р ж е в а л ь с к и й Н. М. Из Зайсана через Хами в Тибет..., с. 364.

В работе над книгой о третьем центральноазиатском путешествии, в заботах по устройству имения, за рыбной ловлей и хождением на охоту дни мелькали незаметно.

Время от времени Николай Михайлович устраивал себе периоды отдыха, когда ничем не занимался, ничего не читал, даже газет. Обычно на эти дни он приглашал к себе друзей и встречал их "во всю ширину русского радушия и своей могучей натуры"*.

_______________

* К о з л о в П. К. В азиатских просторах. М., 1947, с. 101.

Но ни дела, ни развлечения не отвлекали Пржевальского от планов нового путешествия, задуманного им с более широким размахом. Он решил подыскать себе третьего помощника. Как всегда, предложений было много, но, учитывая печальный опыт с Повало-Швыйковским, Пржевальский крайне придирчиво выбирал спутника и никак не мог остановиться на каком-либо кандидате. Любимая нянька Николая Михайловича, Макарьевна, обратила его внимание на юношу Петра Козлова, служившего в Слободе конторщиком на винокуренном заводе.

Петр Кузьмич Козлов, сам смоленский (родился в г. Духовщина), знал заочно своего знаменитого земляка, читал его книги, грезил о дальних странах, но, конечно, никогда не думал, что его мечты могут осуществиться. И вдруг Пржевальский появился в Слободе и остался здесь жить! Встреча с великим путешественником потрясла 18-летнего юношу. "Своей фигурой, движениями, голосом, - вспоминал впоследствии П. К. Козлов, - своей оригинальной орлиной головой он не походил на остальных людей; глубоким же взглядом строгих красивых голубых глаз, казалось, проникал в самую душу. Когда я впервые увидел Пржевальского, то сразу узнал его могучую фигуру, его властное благородное красивое лицо, его образ, - знакомый, родной мне образ, который уже давно был создан моим внутренним воображением"*.

_______________

* К о з л о в П. К. В азиатских просторах, с. 99.

Поговорив несколько раз с молодым человеком, Николай Михайлович решил подготовить его к путешествию. Он совершает с ним экскурсии по окрестностям, берет на охоту, учит препарировать птиц, собирать гербарий и, конечно, рассказывает о прелестях страннической жизни. Осенью 1882 г. П. К. Козлов перешел в дом Николая Михайловича. Пржевальский накупил учебников и засадил юношу готовиться к экзаменам за полный курс реального училища. В январе 1883 г. Козлов успешно выдержал в Смоленске экзамены и, чтобы быть зачисленным в экспедицию, поступил в Москве на военную службу в качестве вольноопределяющегося. После трех месяцев службы П. К. Козлов был зачислен в состав новой, четвертой Центральноазиатской экспедиции Пржевальского.

Накануне Нового года рукопись книги, над которой Пржевальский работал, была закончена, и в начале января 1883 г. он выехал в Петербург для хлопот по ее изданию.

В феврале Пржевальский представил Совету Географического общества план новой экспедиции в Тибет. Совет поддержал предложение Пржевальского, и вице-председатель Общества П. П. Семенов через посредство министра финансов выхлопотал необходимые для снаряжения экспедиции 43,5 тыс. руб. В апреле 1883 г. был подписан приказ о командировании Пржевальского на два года в Тибет.