В Козлов - Обманутая, но торжествующая Клио (Подлоги письменных источников по российской истории в XX веке)

Столь же однозначно Мейер рассказывает и об уничтожении трупов. По его словам, их сбросили в шахту, забросали дровами, облили бензином и подожгли. При этом "образовался огромный огненный язык". В течение ночи пылал в урочище "Четыре брата" костер, затем процедуру повторили еще раз, а после пепел и угли залили серной кислотой и сравняли шахту с землей. "Это было действительно настоящее адское дело, даже последние следы Романовых должны были быть навсегда уничтоженными", -- заключал свой рассказ Мейер[284].

Имея возможность читать книгу Соколова, другие опубликованные материалы и исследования об убийстве царской семьи, автор воспоминаний не мог знать целый комплекс свидетельств, ставших известными лишь совсем недавно. Но именно они доказывают фальсифицированный характер "показаний" Мейера.

Сохранившиеся дневники царя и царицы подтверждают факт замены охраны Ипатьевского дома 4 июля. Однако в них нет ни слова об обыске, в результате которого в ванной комнате якобы были обнаружены винтовки. Допустить, чтобы такой факт остался не зафиксированным в дневниках царя и царицы, просто невозможно: напомним, что оба они рискнули записать даже возникшую незадолго до этого переписку с неким офицером, начавшим готовить их побег. Эта провокация, придуманная в ЧК, кстати, осталась неизвестной Мейеру, посвященному, по его словам, во многие детали готовившегося убийства. Ставшие известными воспоминания Юровского, Никулина, Кабанова, А.А.Стрекотина, П.З.Ермакова, расходясь в деталях, хотя подчас и очень важных, тем не менее согласно противоречат Мейеру в ряде приведенных им фактов.

Во-первых, в них не упоминается никакой Мебиус, зато большая роль в подготовке расстрела отводится члену президиума и товарищу председателя Уральского совета Г.И.Сафарову, фамилия которого на страницах воспоминаний Мейера вообще отсутствует. Во-вторых, согласно показаниям тех же лиц, в расстреле принимали участие шесть латышей из ЧК (фамилии их отсутствуют), а также П.С. и М.А.Медведевы, Кабанов, Ермаков, Юровский и Никулин -- всего двенадцать, а не одиннадцать, как пишет Мейер, убийц. Даже если признать, что под "латышами" скрывались бойцы интернациональной бригады Хорват, Фишер, Эдельштейн, Факете, Надь, Гринфельд, Вергази, в списке Мейера отсутствуют один из Медведевых, Кабанов, Ермаков, зато включен Ваганов. В-третьих, показания участников расстрела согласно свидетельствуют о том, что они столкнулись с ошеломившим их фактом: пули, поразив большинство узников, странным образом отскакивали от дочерей царя. Их какое-то время спасали зашитые в платье бриллианты, и убийцам пришлось прибегнуть к штыкам, чтобы окончательно расправиться с жертвами. Причина этой странной живучести станет убийцам известна позже, во время уничтожения трупов, но важно подчеркнуть, что убийство все же не было столь четким и продуманным, как пишет об этом Мейер. В-четвертых, Мейеру осталось неизвестным повторное уничтожение и захоронение трупов, подробно описанное Юровским[285].

Таким образом, фальсифицированный характер "воспоминаний" Мейера становится очевидным. Однако к ним приложены фотокопии документов, которые как бы подтверждали достоверность его показаний. Все они представляют собой документы официального происхождения, имея соответствующие реквизиты. Попытаемся проанализировать эти реквизиты.

Документ No 1 изготовлен на бланке "Рабоче-крестьянского правительства Российской Федеративной республики Советов" с подзаголовком "Уральский областной Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Президиум". Документ снабжен двумя печатями. На первой на внешнем ободе читается лишь часть слова "Сов", а внутри -- "Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов", т.е., надо полагать, что первая печать является печатью Уральского областного совета. Вторая печать в центре имеет аббревиатуру "У.С." и на внешнем ободе надпись "Военно-революционный (комитет). Р(?).В(?).К(?).", т.е. речь идет о печати Уральского военно-революционного комитета. Документ имеет три подписи-автографа и их расшифровки. Первая подпись "председателя" (далее не читается, но, очевидно, Уральского совета) Белобородова. Вторая подпись -- "Воен..." (далее не читается, очевидно, "Военный комиссар") Голочекин" (так! -- В.К.). Третья подпись -"начальника] Ревштаба" Мебиуса. Уже приведенные реквизиты вызывают сомнения в их подлинности. Подпись-автограф и его расшифровка -- "Голочекин" -искажают написание подлинной фамилии военного комиссара Голощекина. Но самое замечательное -- это заголовок документа, в котором фигурирует не Исполнительный комитет Уральского областного совета, а Уральский областной исполнительный комитет Коммунистической партии -- никогда не существовавшая организация Урала. Таким образом, анализ совокупности реквизитов документа No 1 говорит о том, что он является фальсификацией.

Документ No 2 написан на бланке "Революционного комитета при Екатеринбургском совете рабочих и солдатских депутатов" с подзаголовком: "Революционный штаб Уральского района. Чрезвычайная комиссия". Он не имеет печатей, но подписан (без подписи-автографа) "начальником Чрезвычайной] Ком[иссии]" Юровским, а также снабжен входящим номером "314-5" и резолюцией "По делу Романовых" с нечитаемой подписью. Документ также является фальшивкой, поскольку он не мог быть подписан Юровским как "начальником" ЧК: тот являлся всего-навсего председателем следственной комиссии при Революционном трибунале.

Документ No 3 написан на бланке, аналогичном бланку документа No 1. Как и документ No 1, он имеет две печати. В центре первой печати ничего не читается, на внешнем ободе этой печати просматривается слово "[С]о[в]ет". В центре второй печати также надпись не читается, но на ее внешнем ободе просматривается надпись: "Военно-[рев]олю[ционн]ый [комитет]. ВРК". Документ также подписан тремя подписями-автографами: "Предоблсовета" Белобородовым, "Голочекиным" с нечитаемой полностью должностью ("[...]Урал. Окр.") и подписью Мебиуса как начальника революционного штаба ("Рев[...] штаба[...]"). Название документа позволяет говорить о том, что на нем присутствуют реквизиты областного исполнительного комитета, чрезвычайной комиссии и революционного штаба. По соображениям, изложенным нами в отношении документа No 1, мы и документ No 3 обязаны признать подлогом: у него неверное написание фамилии Голощекина.

О документе No 4 сказать что-либо трудно. Хотя, в принципе, он не имеет отношения к достоверности "показаний" Мейера.

Документ No 5 содержит печать, на внешнем ободе которой отчетливо читается "Военно-революционный ко[мите]т", а в центре просматривается аббревиатура "У.О.". На нем зафиксирована подпись "Председатель [...] Белобородое", однако автограф самого Бе-лобородова отсутствует. Документ, в отличие от предшествующих, напечатанных на пишущей машинке с изрядно разбитым шрифтом, представляет собой типографски набранный экземпляр с редакционной правкой и подписью Мебиуса.