Сергей Верёвкин - Вторая мировая война: вырванные страницы

При этом на слове «стратегической» обязательно делали ударение. Все-таки, когда топят простое гражданское судно, да еще идущее из нейтральной страны, то, наверное, даже и у советского историка как-то гадко делается на душе. А если со «стратегической» рудой потопили — вроде как дивизию из строя вывели. И уже не пиратом и бандитом выглядит капитан советской подлодки, а, наоборот, — героем!

При этом непременно говорится, что нацисты удирали (нацисты не могут эвакуироваться, они могут только удирать).

Ну и, наконец, «Вильгельм Густлофф» («Wilhelm Gustloff»), потопленный 30 января 1945 года подводной лодкой С-13 капитан-лейтенанта А. Маринеско.

«Вильгельм Густлофф» — это песня! От семи до десяти тысяч потопленных нацистов. Целая дивизия тремя торпедами! То ли пехотная, то ли танковая дивизия — целиком.

Многократно повторяемая фраза «целая дивизия» превратилась в какой-то пошлый и заезженный штамп, одно произнесение которого приводит в благоговейный трепет и писак-журналюг, чуть ли не закатывающих глазки при его произнесении, и убеленных благородными сединами адмиралов и генералов. Кстати, «убеленных благородными сединами» тоже штамп: вы где-нибудь, Уважаемый Читатель, видели «неблагородные седины» или, может быть, объясните, чем «благородная» седина отличается от «неблагородной»?

Кроме этого, на «Вильгельме Густлоффе» были потоплены еще «до кучи» экипажи на сто подводных лодок в полном составе.

Причем, чем больше времени проходит после окончания войны, тем меньшим оказывается число экипажей подводных лодок, которые якобы были потоплены вместе с «Вильгельмом Густлоффом». Сначала в шестидесятые — семидесятые годы этих самых экипажей, называемых «морскими волками Гитлера», было двести. Потом планка снизилась, и устоялось другое число сто экипажей. И, наконец, в телерепортаже от 5 мая 2005 года по Первой государственной телепрограмме было названо третье число — восемьдесят экипажей!

Так как госпитальное судно «Вильгельм Густлофф», в которое трансокеанский пассажирский лайнер был переоборудован сразу после начала мировой войны, было потоплено 30 января, а репортаж прозвучал с экрана телевизора 5 мая, то посвящен этот репортаж был не годовщине потопления судна, а предстоящей годовщине 60-летия окончания мировой войны в Европе, которую в бывшем Советском Союзе упорно продолжают величать годовщиной великой победы. Таким образом, телерепортаж о потоплении госпитального судна «Вильгельм Густлофф» был своеобразным «букетом», преподнесенным Государственным телевидением ко дню великой победы.

Похоже на аукцион — кто меньше?

Ну, и остальные потопленные пассажиры «Вильгельма Густлоффа», разумеется, «видные нацисты, удиравшие из осажденного Кёнигсберга, короче, Восточной Пруссии». Вот так вот: не больше и не меньше.

Так что все тики-так и чики-брики! А вы говорите — бездействовал, отсиживался!

Только при ближайшем рассмотрении выясняется, что эсминец был потоплен уже после выхода Финляндии из войны и прекращения боевых действий. А сухогрузы со «стратегической» рудой топились в шведских территориальные водах. А в международных водах топились в основном суда нейтральных стран. А если германские, то с беженцами, шедшие в те же нейтральные воды, в ту же Швецию безо всякой охраны и иногда даже с опознавательными знаками Красного Креста.

Как тот самый многострадальный транспорт «Вильгельм Густлофф», который вез на своем борту гражданских беженцев и раненых. Это было госпитальное судно, и если на нем и присутствовали экипажи подводных лодок, то исключительно в виде затянутых в бинты и закованных в гипсы мумий с капельницами в венах.

И ведь знали советские адмиралы и генералы всю правду об этом, так же как и молоденький восторженный журналистик из телерепортажа от 5 мая. Хотя бы потому', что после громких и ярких панегириков капитану Маринеско и красочного до торжествующей визгливости в голосе описания всей той жуткой опасности, которой отважный и неустрашимый капитан-герой моряк-подводник подвергался при этой атаке, когда в Данцигской бухте гнался на своей подводной лодке за этим самым распроклятым «Вильгельмом Густлоффом» и все никак не мог его догнать, так что пришлось герою всплыть и в надводном положении подводной лодки расстрелять его тремя торпедами, каждая из которых достигла цели, тележурналист вдруг брякнул... Да-да, брякнул, именно брякнул! В самом конце своего «громыхающего фанфарами» репортажа тележурналист вдруг промямлил, что время было военное да и темно тогда было — ночь, буря снежная, так что не мог герой Маринеско толком рассмотреть в иллюминаторах судна, кто же там был на самом'деле на этом судне: чи гражданские, чи военные?!

Да и вообще, вдруг выпалил тележурналист, атакой века потопление «Вильгельма Густлоффа» назвали даже не мы, а англичане. Вот так вот! Мол, с них и спрос, если на самом деле все окажется не так.»

Интересная концовка.

И не понимает молоденький, но уже «набивший руку» на всякой «клубничке» бойкий тележурналист, что, бездумно повторяя старые пропагандистские штампы относительно этой трагедии, он, во-первых, выдает себя, что называется, с головой. А, во-вторых, несет, как бы это помягче выразиться, чушь собачью!

Повторяя вслед за генералами и адмиралами, как те повторяли вслед за пресловутым Маринеско, фразу, что капитан-герой моряк-подводник «...гнался на своей подводной лодке за «Вильгельмом Густлоффом», но не мог догнать, и поэтому пришлось всплыть и, догнав его, расстреливать судно из надводного положения», и тележурналист, и адмиралы с генералами, наверное, упустили из виду, что гигантское пассажирское судно «Вильгельм Густлофф» — не торпедный катер и не аквабайк, чтобы носиться по бухте с такой скоростью, что за ним не могла угнаться подводная лодка! Но даже если предположить, что эта фантастика, эта сказка возможна, то, разогнавшись на глади Данцигской бухты (причем в условиях снежной бури, чуть ли не шторма, как тут же скажет тележурналист, описывая страшные-престрашные опасности, угрожавшие несчастному, бедному капитану-герою моряку-подводнику Маринеско), громадная махина «Вильгельм Густлофф» тут же или врежется в берега бухты, или сядет на мель. Кстати, по мнению тележурналиста, эта опасность угрожала только подводной лодке С-13 — малютке по сравнению с монстром, вторым «Титаником» «Вильгельмом Густлоффом». А «Вильгельму Густлоффу», имевшему на своем борту, помимо всего прочего, два театра, рестораны, бассейны, — ни мели, ни берега, ни плохая видимость не угрожали. Он мог носиться по бухте, как водный байк, за которым подлодке в подводном положении ну никак не угнаться!

И еще две чуши из телерепортажа от 5 мая. По утверждениям тележурналиста, основанным на утверждениях маститых «историков в погонах», которые, в свою очередь, основаны на хвастливых утверждениях самого капитана-героя моряка-подводника, капитан подлодки С-13: