Вадим Муханов - По следам Азербайджанской Демократической Республики

Естественно, что ей было крайне невыгодно уступать столь «хлебное» место даже партнерам по европейской коалиции. В частности, британская нефтяная администрация, контролировавшая весь вывоз через Батум, весной 1920 года объявила о том, что будет пропускать только необходимый ей мазут, да и то при условии, что «все накладные на мазут, отправляемый из Баку, должны иметь подпись капитана Кука, представителя Британской нефтяной администрации в Баку», что означало, что без согласия британских представителей азербайджанской стороне нельзя заниматься самостоятельной перевалкой нефтепродуктов. Кроме того, республика получала еще и ввозную пошлину (8 руб. с пуда) на свою нефть, передаваемую европейским «партнерам», что только закрепляло ее кабальное положение.

Понятно, что за такой короткий срок диверсификация географии нефтяных поставок была просто невозможной, тем более что основное приоритетное направление сбыта, Россия, оказалось полностью закрытым. Ориентация на внутренний российский рынок, являвшаяся в дореволюционный период выигрышной, оказалась в новых условиях ахиллесовой пятой независимого Азербайджана и стала одной из причин его нежизнеспособности. Как справедливо говорится в коллективной монографии азербайджанских ученых «Азербайджанская Демократическая Республика», «невозможность сбыта за пределы республики накопившихся огромных запасов нефтепродуктов (примерно 150 млн. пудов) явилось причиной упадка нефтедобычи, что в свою очередь приводило к сокращению работ на промыслах и увольнению рабочих, страшной дороговизне, быстрому падению бумажных денег. Тяжелое экономическое положение сопровождалось усилением стачечного движения в Баку... Внутреннее положение в республике к этому времени осложнялось тем, что в обстановке растущего экономического кризиса наблюдалось усиление рабочего движения» [55].

Главным, если не единственным, направлением сбыта нефтепродуктов стало грузинское, которое связывало Баку с мировым рынком, в основном с европейским. В связи с этим главными средствами для вывоза стали Закавказская железная дорога и специальный керосинопровод Баку – Батум. Отметим, что большая нагрузка по перекачке нефти легла именно на керосинопровод, работа которого была восстановлена только в декабре 1918 года (с лета в связи с широкомасштабными военными действиями на Южном Кавказе он не функционировал). Понятно, что перекачка сырой нефти по керосинопроводу была малорентабельным занятием, и азербайджанское правительство вместе с нефтепромышленниками отлично это понимали. Поэтому в мае 1919 года состоялось специально посвященное этому вопросу заседание Союза нефтепромышленников с участием британских представителей, где было принято решение о возвращении керосинопроводу его первоначальной функции. Однако реализовать даже это логичное решение азербайджанское правительство не смогло.

Таким образом, вся нефтяная промышленность в период существования Азербайджанской Республики явно находилась явно в регрессивном состоянии. По данным азербайджанских историков, «объемы нефти в 3376 тысяч тонн и 3690 тысяч тонн, добытых в 1918–1919 годах, соответственно составляли всего лишь половину объема нефти за 1916 год» [56]. В 1920 году в связи с недостатком сбыта нефтяная и нефтеперерабатывающая промышленность Азербайджана вообще оказалась в глубоком кризисе: «если показатели 1913 года принять за 100 %, то данные 1920 года, по отношению к довоенному, составляли: бурение скважин – 3,49 %, добыча нефти – 39,18 %, переработка нефти – 34,54 %» [57].

ФИНАНСОВАЯ СТАБИЛИЗАЦИЯ.Помимо нефтяного направления внимание правительства было обращено на улучшение и финансовую стабилизацию в республике, что подразумевало снижение инфляции, унификацию денежной системы и восстановление банковского сектора. В связи с тяжелым финансовым положением новой республики первоочередной задачей становилось создание кредитно-финансовой системы, без которой любые экономические преобразования, будь то налоговая реформа или новые таможенные правила, становились бесполезными.

Уже просто упорядочить денежные отношения в республике оказалось крайне непросто. Напомним, что в 1918 году на Южном Кавказе в обращении находились три разновидности платежных средств: царские рубли, керенки (рубли, выпущенные Временным правительством) и боны Закавказского правительства, напечатанные в Тифлисе. В сентябре этого года появилась четвертая валюта – азербайджанские боны, или бакинские боны, или манаты, ставшие собственной валютой Азербайджанской Демократической Республики. Они, согласно правительственному постановлению об их введении в денежный оборот, сразу получили фиксированный курс, привязанный, что показательно, к турецкой лире, за которую давали 40 манатов (или бон). Вслед за первой партией дензнаков, отпечатанных в Баку, всего спустя несколько дней, еще в сентябре, последовала вторая – в размере 30 млн. бон. В октябре, поняв, что несколько продешевили, члены правительства Хойского решили поднять курс национальной валюты с 40 до 20 манатов за 1 лиру.

В ходу в основном находились купюры номиналом в 10 и 25 бон, также использовались и банкноты в 50 манатов. Однако уже в 1919 году, не справившись с ростом инфляции, правительство было вынуждено приступить к изготовлению бон номиналом 100 манатов и крупнее.

Регулярная денежная эмиссия негативно сказывалась на темпах инфляции, подогреваемой продовольственным кризисом и глубоким промышленным спадом. Не способствовали упорядочению денежных отношений в Азербайджане и периодические выбросы свежеотпечатанных закавказских бон, выпущенных по инициативе соседних республик. Только в конце осени 1918 года по просьбе грузинского правительства было допечатано 80 млн. закавказских бон, в январе 1919 года – еще 20. Соблазн решения текущих финансовых трудностей простым включением печатного станка оказался для большинства закавказских руководителей слишком большим, чтобы искать другие пути. Только в феврале 1919 года совместными усилиями Армении и Грузии на свет появилось еще 320 млн. необеспеченных закавказских бон.

Любопытно посмотреть на курс дензнаков республики к иностранным валютам на азербайджанской бирже к июню 1919 года: 1000 керенских рублей – 1850, 500 николаевских рублей – 1600, российский золотой рубль – 420, французский франк – от 8 до 10, итальянская лира – 7, иранский туман – от 125 до 130, турецкая золотая лира – 390, американский доллар – 250 и английский фунт стерлингов – от 310 до 315. Наибольшей популярностью и доверием пользовались нобелевские акции по цене 16,5 тыс. бакинских бон за штуку. В сравнении с главной европейской валютой особенно явственно видны гигантские темпы инфляции: уже в октябре 1919 года фунт стерлингов оценивался в 525 единиц, а к ноябрю он достиг планки в 730 азербайджанских манатов.