Иосиф Крашевский - Король холопов

Стоявший рядом ксендз, викарий Отто Топорчик из Щекаржевиц (родственник Неоржи), закусив губы и прищурив глаза, насмешливо улыбался.

Ксендз Баричка, заметив его улыбку, насупился и остановил на нем вопросительный, гневный взгляд.

- Отец мой, - язвительно молвил Отто из Щекаржевиц, - теперь не те времена, когда разгневанные короли превращали вас в мучеников, сами подвергаясь отлучению от церкви и изгнанию... Знаете ли вы, что чешский король сказал в Бреславле нашему епископу, когда тот угрожал ему анафемой за присвоение имущества? Он равнодушно рассмеялся и сказал:

- Я вижу, что тебе захотелось тернового венца, но я не тороплюсь тебе его доставить. Я не возвращу тебе имущества и не лишу тебя жизни, а что же касается отлучения от церкви, то Рим нас рассудит.

Глаза всех устремились на ксендза Баричку.

Лицо его нахмурилось и изменилось; он весь дрожал от сдерживаемого внутреннего волнения. Окинув гордым взором Отто, он обратился к нему с некоторым пренебрежением:

- Не всякому Господь посылает мученический венец, но каждый должен исполнить свою святую обязанность. Разве, по-вашему, это не своего рода мученичество, когда капеллана, слугу Божьего, подвергают унижениям?

Ксендз Баричка замолчал и отошел немного в сторону, вытирая вспотевшее лицо.

Остальные молча глядели друг на друга.

Петр Пшонка из Бабина, человек небольшого роста с разгоревшимся лицом и с беспокойным взором, отозвался первым.

- Какое нам дело до того, какой образ жизни ведет король? Всякий отвечает за самого себя, и он отдает за свои грехи отчет Богу. Хуже всего то, что он для нас не такой, каким мы хотели бы его иметь.

На рыцарстве и на наших щитах зиждется королевство, а нас, детей его, сталкивают на дно. Он нам навязал новые законы, стараясь о том, чтобы всем было хорошо, мещанам, мужикам, даже евреям; только нашу свободу он урезывает и грозит нам рабством.

Разве мы не помним прежние времена, когда совместно с духовенством мы возводили и свергали королей? Во что же превратилась наша сила и могущество? Мы допустили, чтобы нас постепенно лишили всего, и по нашей же вине попадем в зависимость.

Недалеко от Пшонки стоял, подбоченившись, какой-то субъект, бородатый, высокий, как дуб, во цвете лет, и присматривался к говорившему. Судя по тому, как с ним обходились окружающие, с любопытством приглядывавшиеся к нему и старавшиеся своими взглядами проникнуть в него, видно было, что он имеет тут большое значение, и что хотели бы услышать его мнение.

Густые, темные с красноватым оттенком вьющиеся волосы покрывали его голову; лицо его не было красиво, но оно выражало силу, упрямство и надменность; у него была широкая, почти рыжая борода, выдающиеся скулы, мясистые губы, блестящие беспокойно бегающие глаза. Одет он был неряшливо, хотя одежда была дорогая и барская; снизу платье, украшенное дорогими камнями, сверху широкая шуба на куньем меху, покрытая дорогой тканью, кованный меч, осыпанный камнями, застежка пояса - все свидетельствовало о его богатстве.

Хотя Неоржа был тут хозяином, а ксендз Баричка в силу своего духовного сана руководил другими духовными лицами, однако казалось, что этот человек играет тут первую роль и имеет право руководить другими; все на него оглядывались с любопытством и с тревогой. Но он больше слушал, чем говорил, предпочитая все узнать от других.

Когда Пшонка окончил, губы этого молчаливого слушателя начали шевелиться. Взоры, устремленные на него, так убедительно выражали просьбу сказать свое мнение, что он дольше молчать не мог.

- Все, что вы говорите - правда, - грубо и как бы против своего желания начал он, - но это еще не все, что нам нужно. Этого недостаточно! Землевладельцы постепенно теряют власть, потому что их владения входят в состав королевства, и подчиняются королю. Ни один из них не хочет даже признаться, что был самостоятелен и имел собственного князя. Теперь существует для всех один закон, одна монета, один король - и все наши вольности - великопольскую, куявскую, краковскую, мазовецкую, - а много их было, - все это подвели под одну мерку, и будут с нами поступать, как захотят. Рыцари и землевладельцы должны сплотиться в одно и сформировать полки и войска, а теперь у нас что? Бесформенные лишь массы и сброд.

Большая часть слушателей, найдя этот совет очень благоразумным, начала оживленно выражать свое одобрение.

- Толково говорил! - шептали одни. - Ловко попал в больное место! добавляли другие. - У него голова на плечах! Его надо слушаться!

- Я моих великополян, - продолжал оратор, улыбаясь, - объединяю вокруг себя, увеличивая их количество, выражаю свое почтение королю, не отказываюсь от послушания и не объявляю ему войны. Я при дворе униженно молчу, но у себя дома я хочу быть барином и им буду, а когда наше войско увеличится, никто не победит нас, и мы никому не подчинимся.

- Мацек Боркович правду говорит, - сказал Янин из Рогова, качая головой. - О! Это святые слова... это единство нас погубило...

Землевладельцы, оставив свои родные поля, разбрелись в разные стороны. Когда-то они были сильны и могущественны, теперь же они рассеялись по всей земле, и нет прежней общины. Великополяне стекаются к нам, не заботясь о наших интересах, каждый из них поселяется, где хочет, чувствуя себя потом чужим. Окончится тем, что королевская власть увеличится, а землевладельцы, рыцари, знать потеряют свои прежние права.

Ксендз Баричка слушал его, поводя плечами от сдерживаемого нетерпения, и наконец прервал его громким голосом:

- Вы хотите все преодолеть с помощью ума, а не с помощью Бога. Эх! Эх! Это не есть путь к лучшему. Группируясь в полки и формируя войско, вы ничего не достигнете, никого не преодолеете, потому что вы грешники, такие же распутники и сластолюбцы, как и тот, против кого вы восстаете...

Прежде всего измените свою жизнь, покайтесь перед Всевышним, и Он сделает то, чего вы разумом не могли достигнуть. Король грешен, но и вы не лучше! Надо каяться в своих грехах и исправиться. Ведь до того дошло, что в христианской стране безбожники бросили Святые Дары в грязь! Разве не вся страна должна понести за это наказание? Что с того, если на этом месте построят храм, а люди не исправятся? Вы видели, как после этой святотатственной кражи Господь наказал нас, послав моровую язву, погубившую тысячи людей, опустошившую город. Если вы не исправитесь, Бог уничтожит это гнездо разврата, как Содом и Гоморру.

Никто не смел ответить на этот грозный возглас капеллана.

Воспоминание о недавно пережитой эпидемии, оставившей после себя страшные следы, потому что часть жителей разбежалась, а часть пала жертвой ее, и целые усадьбы и местечка остались пустыми, слишком еще было свежо и напугало всех.