Рэм Красильников - Конец Крота

Теплоход подходил к Одессе. Плаховым все больше и больше овладевало чувство беспокойства и какой-то апатии. Оно давило и вызывало приступы безысходности. В такие минуты он уже не сомневался, что ход времени для него заканчивается. Потом опять приходила мысль порвать контакт с американской разведкой, и сама эта мысль казалась Льву Михайловичу Плахову спасительной и заманчивой. Он старался забыть, какую цену ему уже пришлось заплатить за предательство, не думал о том, какие секреты выдал противнику, какой ущерб нанес своей службе и своей стране. Все это отступало перед фантастическими планами и расчетами на то, что удастся спастись и уцелеть самому. Но Плахов обретал призрачную надежду: в опасной игре с американской разведкой на собственной территории преимущества будут на его стороне.

Кнут и пряник

В Лэнгли вербовку "Пилигрима" - сотрудника советской разведки считали своим крупным достижением. Организация шпионажа против СССР относилась к числу несомненных приоритетов, и там были убеждены, что проникновение в советские спецслужбы может дать ответ на непростой вопрос: удалось ли русским внедрить своих "кротов" на ключевые объекты США.

Русский "крот" - наваждение и кошмар Вашингтона. Поисками коварного советского шпиона занимались и в Федеральном бюро расследований, и в Центральном разведывательном управлении. Мощные силы были направлены на просвечивание государственных структур и самого общества. Дотошно брались за охоту на "кротов" при очередной утечке информации, после нового провала разведчика резидентуры ЦРУ и разоблачения противной стороной американского агента. Вот потому-то в Лэнгли так рвались в Ясенево.

Но не одни эти обстоятельства так манили Лэнгли к охоте на "кротов". Центральное разведывательное управление заботилось отнюдь не только о собственной безопасности, хотя такая "забота" субъективно и определяла помыслы американских "охотников". "Кроты" в советских спецслужбах, считали в Лэнгли, - важный источник разведывательной информации широкого профиля. Будем справедливы к американской разведке - она стремится знать обо всем, что происходит в мире. "Кроты" - солидное подспорье для любознательности ЦРУ.

"Пилигрим" для американской разведки был исключительно ценным агентом, имевшим доступ к важнейшей информации. На военном языке, которым любят выражаться в Центральном разведывательном управлении, это был прорыв обороны главного противника. И теперь его необходимо всячески развивать, продвигая завербованного агента к решению больной для ЦРУ задачи: нет ли "крота" русских в Лэнгли. "Пилигрим", как никто другой, подходил для этой цели - он работал в службе контрразведки Первого Главного управления, а она как раз и занималась советскими "кротами" в иностранных спецслужбах.

Душевные смятения "Пилигрима", его угнетенное состояние не были для ЦРУ в диковинку. Они проявлялись уже на первых встречах американских разведчиков с ним в гостиницах Бангкока. Однако в Лэнгли знали, как строить отношения с новым агентом, как не дать ему сорваться с крючка. Над этой проблемой, кроме разведчиков-агентуристов с их богатым практическим опытом, трудились талантливые психологи, выпускались десятки исследований и специальных инструкций.

"Закрепление" агента*, втягивание его в активное шпионское сотрудничество - настоящее искусство. Питер Николс имел в ЦРУ репутацию квалифицированного специалиста в сфере вербовки и приручения источников. Эта репутация вскоре приведет его к высотам оперативной карьеры. И в Бангкоке он немало времени уделил тому, чтобы "Пилигрим", пойманный на наживку опытным рыболовом, "не сорвался с крючка". Николс умело применял в отношениях с агентом тактику кнута и пряника. Кнутом был разработанный им план вербовки, основанный на компрометации и шантаже, скрытом давлении и насилии. "Пряником" служила американская помощь в беде. "Материальные выгоды - основа любой вербовки", - был убежден резидент ЦРУ в Бангкоке, обрушивая на русского предложения выгодного сотрудничества.

Настоящим сладким "пряником", буквально тающим во рту жертвы, было щедрое денежное вознаграждение, которое было обещано "Пилигриму", дорогие подарки, которые любезный хозяин преподносил ему в Бангкоке, учреждение специального долларового счета в американском банке. И Питер Николс не ошибался, распознав в Плахове черты тщеславия и самоуверенности, боязни ответственности и трусости, а главное - алчности и корысти. "Вложенный в "Пилигрима" капитал, - полагал американец, - теперь должен приносить дивиденды".

В Бангкоке Питер Николс со свойственной ему энергией и аккуратностью взялся за обучение "Пилигрима" сложному шпионскому ремеслу. Советский отдел направил ему в помощь специального инструктора из Лэнгли. Вдвоем они учили "Пилигрима" премудростям разведывательной работы на территории Советского Союза, всему тому, что требовалось для связи - способам шифрования и тайнописи, изготовлению писем на подставные адреса разведки, особенностям проведения тайниковых операций, порядку приема радиопередач ЦРУ, постановке условных сигналов. Удобные для американских разведчиков в иных странах встречи с агентами на конспиративных квартирах или в гостиницах в Москве исключались. Нельзя было и решиться на посещение агентом посольства Соединенных Штатов на улице Чайковского. Опасно, русская контрразведка непременно зафиксирует такой способ связи.

Плахов это понимал и как профессионал быстро осваивал тот арсенал методов и приемов, который теперь ему предстояло применять в своей собственной стране.

Очень скоро одного помощника для обучения "Пилигрима" Питеру Николсу стало не хватать. Слишком объемным и сложным было ремесло, которое предстояло постичь завербованному агенту, хоть и сам он был совсем не новичком в тайном деле шпионажа.

Конспиративный контакт в Москве - дело нешуточное. Но Питер Николс был уверен в себе и заверял Плахова, что если он будет строго следовать инструкциям и рекомендациям ЦРУ, риска и опасности для него не будет. Они легко сумеют обыграть русскую контрразведку. Льву Плахову очень хотелось в это поверить. "Блажен, кто верует!" Самоуверенность может обойтись недешево. И с одной стороны, и с другой.

Человек не в состоянии держать в памяти правила и инструкции на все случаи жизни. И "Пилигрим" не мог, конечно, запомнить те инструкции, которые ему были даны в Бангкоке для связи с московской резидентурой Центрального разведывательного управления, не говоря уже о тех знаниях, которые должны были помочь ему расшифровывать радиограммы ЦРУ или исполнять шифром и тайнописью письма со своей информацией в адреса разведки.

Поэтому все самое существенное было изложено в так называемом "плане связи", который умелые мастера из ЦРУ втиснули миниатюрным текстом в несколько листочков из быстрорастворимой бумаги. Их можно было почти мгновенно уничтожить в воде или просто проглотить без вреда для здоровья. Листочки спрятали в потайное отделение футляра для очков, с которыми Плахов, страдая близорукостью, никогда не расставался.