Эрик Чемберлин - Эпоха Возрождения. Быт, религия, культура

Перед наборщиком помещены страницы манускрипта, а он занят подбором шрифтов. Буквы будут вставлены в наборную линейку, которую он держит в левой руке, а затем перенесены на двухстраничную матрицу, лежащую рядом с ним на скамье. В свою очередь, заполненная матрица переносится на каменную полку станка, где ее смачивают чернилами. Лист бумаги, на котором будет отпечатан текст, помещается на контейнер с петлями, и сверху на него налагается внешний лист, тимпан. Тимпан накрывают листком велени (тонкого пергамента), в центре которого вырезано отверстие точно по размеру печатного пространства. Это делалось для того, чтобы защитить поля бумажного листа от грязи или чернильных брызг, случайно попавших на рамку, удерживающую шрифт. Как только лист бумаги укреплен в нужном положениии, шрифт и бумагу подводят под печатную пластину пресса станка, винты подтягивают, и печатная форма (пластина) приходит в контакт с бумагой, создавая сильное, но ровное давление.

Несмотря на медленный рабочий процесс, удалось осуществить амбициознейшие проекты. Самыми ранними документами, отпечатанными на станке, стали индульгенции — простые листы, покрытые текстом с одной стороны. Однако вскоре началась работа над книгой, которую и сегодня считают одним из самых прославленных изданий. Речь идет о «Сорокадвухстрочной Библии», названной так по числу строк на каждой странице. Работать над ней, по всей вероятности, начали Гутенберг с Фустом. По любым стандартам эта первая печатная книга в мире остается одной из красивейших на свете. Первые словолитчики (отливщики букв) стремились точно воспроизвести существовавшие тогда почерки манускриптов (на которые была своя мода), и они настолько успешно справились с этой задачей, что лишь очень опытный глаз может уловить разницу между манускриптом и ранней печатной книгой. Долгое время было принято разрисовывать от руки (иллюминировать) заставки и первые буквы глав. Новое ремесло не сразу вытеснило спрос на работу переписчиков. Состоятельные ученые поначалу отнеслись с предубеждением к использованию печати, они считали недостойным сохранять мысли великих таким образом. Но постепенно все больше писцов обнаруживали, что их нанимают лишь для особых роскошных работ. Спрос на дешевые копии книг рос неустанно, потому что Европа жаждала знаний.

Термин «наука» в его современном понимании появился не ранее XVIII века, и прошло еще столетие, прежде чем словом «ученый» стали называть людей, посвятивших себя специальным научным занятиям. На протяжении всей эпохи Возрождения слово «наука» использовалось в его первоначальном широком смысле, как всякое «знание» вообще. В своей страсти к познанию всего на свете греческие ученые не делали разницы между естественно-научными и гуманитарными работами. И те и другие тщательно изучались, искаженные тексты корректировались и добавлялись в общую сокровищницу знаний. Тем не менее, по мере того как огромное количество давно забытых сведений, накопленных греками, постепенно входило в обиход, развивалась специализация. Были, конечно, такие титаны, как Леонардо да Винчи, который в своей неистощимой любознательности свободно владел всем спектром мира наук физического. Он и ему подобные стремились к синтезу, пытались возродить быстро распадающуюся на составные части Вселенную, вернуть ее к целостности, описанной греческой философией. Джордано Бруно считал, что преуспел в этом, объявляя, что Бог и Его творение суть одно и то же. За это его сожгли, как представителя ереси нового типа. Однако большинство сознавало свою ограниченность и занималось лишь сегментами открывшегося перед ними огромного поля Непознанного. В отличие от других наук естествознание лишь спорадически развивалось в течение XV и XVI веков, но зато его открытия доходили непосредственно до простого человека, потому что касались растений у него под ногами, звезд у него над головой и его собственного тела.

Полное принятие классических авторов, убеждение, что они все описали и объяснили раз и навсегда, позднее вызвало сильнейшую реакцию, когда выяснилось, что знали они далеко не все. Один французский ученый XVI века успешно доказал, что Аристотель — старейшина всех ученых и философов — был кругом не прав. Наглядным примером послужила ботаника. Сочинения Плиния и Аристотеля по этому предмету, вполне естественно, касались растительного мира их родных южных краев. Северные наблюдатели, сравнивая старинные описания с живыми образцами, растущими у них перед глазами, нашли очевидные расхождения. Это открытие создало серьезный прецедент: опасно слепо доверять даже самому почитаемому автору. Лишь собственный опыт, эксперимент может исправить найденную ошибку. Тогда люди забросили изучение старых текстов и вышли в поле. В то время сельскую местность воспринимали как стратегическое пространство, которое нужно завоевать, машину для производства пищи. Цивилизованный человек жил за крепкими стенами, стараясь как можно быстрее пересечь опасные пустынные земли. Поэтов и писателей, воспевавших красоту сельских видов, было не так много. Теперь на всех снизошло восхищение Природой. В 1542 году один немец писал: «Нет на свете такого человека, кто не знал бы, что самое приятное и восхитительное в этом мире — бродить по горам и лесам, украшенным россыпью цветочков, и неотрывно ими любоваться».

Ботаника служила целям практичным и немедленным, давая в руки лекарей все возрастающее число целебных трав. Первый ботанический сад был учрежден в Падуе в 1542 году, а вскоре появился и первый гербарий, собрание засушенных растений. Не существовало ни терминов, ни специального языка, чтобы точно и адекватно описывать образцы растений, и ботаники вынуждены были прибегать к помощи иллюстраторов. Те сначала стремились в точности скопировать реальное растение, находившееся у них перед глазами, старательно отмечая все индивидуальные их особенности и дефекты, но затем появился класс иллюстраторов, способных на большее. В XVI веке вышло множество «Садов здоровья» или «Травников», которые задумывались как лечебные пособия, но благодаря высокому качеству иллюстраций и печати получились книги, прекрасные сами по себе.

Тем же путем развивалась зоология, но, поскольку открытия из этой области не имели столь же широкого применения, как ботанические, ей уделяли меньше внимания. Однако уже в XVI веке возросшая способность ученых к сотрудничеству привела к созданию некоторого числа серьезных работ, в число которых вошли не только отдельные книги, но и энциклопедии. Швейцарец Конрад Геснер, потратив тридцать шесть лет, написал «Историю животных», впечатляющий пример научной и финансовой кооперации. Он сделал попытку грубо классифицировать животный мир, и его описания известных сухопутных животных достаточно точны. Вот морские обитатели представляли проблему. По мере расширения границ известного мира мест, где водились чудовища, столь любимые народными сказаниями, становилось все меньше. Глубины моря были и долго оставались последним приютом неведомого. Даже сегодня периодические напоминания о морском змее или лох-несском чудовище неизменно вызывают интерес публики.