Юлиус Белох - Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

Вообще дробление нации, обусловленное характером поверхности страны, должно было глубоко влиять на разви­тие верований. Хотя отец Зевс повсюду считался верховным богом, но в каждой местности выдвигалось, наряду с ним, свое, местное божество: в Аргосе и Самосе — Гера, в Брауроне, Эретрии, Фере и Эфесе— Артемида, в Коринфе и на острове Кипр — Афродита, в Элевсине — Деметра, в Мегаре и Милете — Аполлон, в Фивах — Геракл. Притом, каждое божество имело множество прозваний, и последние сплошь и рядом должны были вытеснять в местных культах настоя­щее имя бога. Так, например, в Селинунте в V веке бог вой­ны назывался официально Фоб („приносящий страх"), боги­ня земли — Малофор („дающая плоды"), богиня смерти — Пасикратия („всепокоряющая"). Пока смысл этих прозваний оставался понятным, как в настоящем случае, до тех пор не могло возникнуть сомнений в их тождестве с общеупотреби­тельными именами богов. Но очень часто имя бога, употреб­лявшееся в культе, исчезало из разговорного языка. Напри­мер, уже современники Гомера так же мало понимали бук­вальный смысл имени Геры, как и мы; вследствие этого они считали ее особым божеством наряду с Дионой, тогда как первоначально обе составляли одно и то же лицо. Мы виде­ли, что таким же образом из Дионы-Геры выделились Афро­дита и Артемида, из Аполлона — Асклепий, из Гелиоса — Геракл, из Деметры — Персефона. Ясно, что каждое из этих новых имен должно было первоначально возникнуть в одной какой-нибудь местности и отсюда распространиться по всем областям, населенным греками. При этом могло случаться, что божество называли не тем именем, которое оно носило в культе, а по имени местности, в которой оно особенно почи­талось и которая поэтому считалась его любимым местопре­быванием. Так, Афродита, как известно, часто называется у Гомера просто Кипридой или Кифереей. Точно так же по­кровительницу Афин сами афиняне называли просто „боги­ней", а все остальные греки — „афинянкой" Так как Афины представляли один из древнейших центров греческой куль­туры, то покровительниц других городов стали отождеств­лять с афинской богиней; являются Афина Итонская, Алалкоменейская и т.д. Таким образом, Афина сделалась нацио­нальной богиней, подобно тому как аргосская Гера почти во всей Греции вытеснила из культа древнюю Диону.

Но для того, чтобы культ получил широкое распростра­нение, нужны благоприятные условия. Поэтому культ боль­шей части местных богов Греции не вышел за пределы того города или округа, в котором он первоначально возник. Ме­жду тем понятие божества совершенно субъективно; бог лишь в том случае бог, если кто-нибудь ему поклоняется [69] Я говорю здесь, конечно, только о богах политеистической народ­ной религии. Даже Геракл и Асклепий для Гомера не боги, потому что в его время им не служили в большей части ионийских горо­дов; в его глазах они такие же люди, как все остальные герои „Илиады" Если Геракл — сын Зевса, то ведь такого же про­исхождения и Сарпедон. Так были разжалованы в смертные те самые существа, которые в другой части Греции счита­лись богами. Но они все-таки не обыкновенные люди, по­добные нам; они — сыновья, внуки или правнуки богов, их силы далеко превосходят силы людей, „которые теперь на­ходятся в живых", они не страшатся вступать в борьбу даже с богами. Итак, они стоят на середине между богами и людьми; они — полубоги [70] У Гомера само понятие уже встречается, но, за исключением одного позднейшего места „Илиады" (XII. 23), еще нет термина для его выраже­ния. (Илиада Гомера/пер. Н.М.Минского. М., 1896. С.188). или, как это выражали одним сло­вом, которое, впрочем, первоначально имело гораздо более широкий смысл, — герои. Эти герои жили, конечно, в глу­бокой древности; так возникла та теория о периодах миро­вой жизни и о постепенном вырождении человечества, кото­рую мы находим у Гесиода.

В религиозных вопросах также, в конце концов, одер­живает верх большинство. Грек, видя, что его местное боже­ство за пределами его родины не почитается более нигде, или только в немногих соседних областях, должен был, на­конец, спросить себя, имеет ли в самом деле такое существо право считаться богом; а в этом вопросе заключался и ответ на него, ибо кто сомневается, тот уже перестал верить. Та­ким образом, многие из местных богов были низведены на степень героев даже там, где возник их культ; из бессмерт­ных они обратились в смертных, а места, где им воздавали почести, стали считаться местом их погребения. Вследствие этого культ героев должен был приблизиться к культу мерт­вых. Граница между обоготворенными предками и богами, низведенными на степень людей, исчезла, и очень возможно, что среди бесчисленных героев, которых почитали в различ­ных частях греческого мира, было немало некогда действи­тельно существовавших людей. Во всяком случае для того, чтобы память о выдающихся людях могла в первобытное время пережить несколько поколений, нужны особенно бла­гоприятные условия. У дикаря короткая память; длинная ве­реница его предков и владык его государства скоро сливает­ся в ней в одну неопределенную массу. И вот, на место дей­ствительного родоначальника племени или основателя горо­да становятся фантастические герои-эпонимы, в которых олицетворяется имя рода, племени или города и которым воздаются почести, принадлежавшие раньше всем предкам вообще.

Когда позже, под влиянием оживленных сношений и успехов цивилизации, число божеств, в которых верил грек, сильно возросло, тогда естественно должна была явиться потребность внести какой-нибудь порядок в эту путаницу. При господствующем антропоморфическом взгляде на богов их взаимные отношения также должны были представляться подобными тем, которые существуют в человеческом обще­стве. По образцу человеческого государства, отличительны­ми чертами царства богов являются монархический образ правления и родовой строй. Во главе его стоит самый могу­щественный из богов, владыка неба и молнии — Зевс; ос­тальные божества неба являются его сыновьями и дочерьми, за исключением, конечно, царицы неба, Геры, которая, по представлениям того времени, когда складывалась эта сис­тема, в качестве супруги Зевса не могла быть его дочерью; поэтому ее сделали, по крайней мере, его сестрой. Речных богов также можно было представлять себе сыновьями Зев­са, так как реки питаются дождями; по другому верованию они являются сыновьями морских божеств — Тефида и Океана. Напротив, с божествами земли и моря Зевс связан, очевидно, менее тесным родством; поэтому Аид и Посейдон считаются его братьями, Деметра — его сестрою. Таким же образом и остальные божества связываются с главными бо­гами и друг с другом при помощи родственных отношений.