Юлиус Белох - Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

К „Илиаде" и „Одиссее" примыкал еще целый ряд дру­гих эпопей, которые впоследствии объединялись под именем „эпического цикла" „Кипрские сказания" описывали собы­тия, предшествовавшие Троянской войне, до того момента, с которого начинается наша „Илиада"; „Эфиопида" и примы­кающее к ней „Разрушение Илиона" составляли продолже­ние „Илиады" до взятия Трои. То же содержание имела и так называемая „Малая Илиада" „Возвращения" рассказывали о возвращении героев из-под Трои, а „Телегония" повествова­ла о конечной судьбе Одиссея.

Никакой другой цикл сказаний не вызвал такой обшир­ной эпической литературы. Песни о путешествии аргонав­тов, бывшие уже у всех на устах в то время, когда складыва­лась „Одиссея", рано были забыты. Той же участи подверг­лись и песни, прославлявшие подвиги Геракла; они были вытеснены искусственным эпосом, который особенно охот­но обращался к этому сюжету. Дольше удержались эпичес­кие произведения фиванского цикла сказаний, повествовав­шие об Эдипе и его трагической судьбе, о походе „семи про­тив Фив" и о покорении города, которое, наконец, удалось сыновьям этих героев. Если эти поэмы и не могли соперни­чать с „Илиадой" и „Одиссеей", то они во всяком случае имели глубокое влияние на развитие пластических искусств и драматической поэзии.

Вся эта масса поэм распространялась анонимно, без имен авторов. Да и могло ли быть иначе в эпоху, когда еще не существовало письменной литературы? Эти песни пелись певцами под аккомпанемент арф: в зале, во время торжест­венного пиршества, — для князей, и под открытым небом, на рынке, — для народа. Часто певцом был сам поэт, как на­пример, Фемий или Демодок у Гомера; а если он им и не был, разве кто-нибудь спрашивал об этом? Даже на высоте своего культурного развития греки очень мало уважали ли­тературную собственность; что же могло помешать певцу в то отдаленное время присвоить себе и публично петь песнь, имевшую успех? Жажда публики слышать каждый раз что-нибудь новое еще способствовала тому, что песни лишь ред­ко оставались без изменения более или менее продолжи­тельное время, по крайней мере до тех пор, пока еще бил ключом живой родник эпического творчества.

Когда впоследствии проснулось желание узнать, кто был автором упомянутых эпопей, то ответом на этот вопрос затруднялись так же мало, как и ответом на вопрос об осно­вателе какого-нибудь города или об авторе древних законов. Поэмы троянского и фиванского цикла сказаний сочинил Гомер, герой-эпоним фамилии певцов Гомеридов, родиной которых был остров Хиос, откуда они, впрочем, рассеялись по другим ионийским городам, благодаря чему и последние считали себя родиной Гомера. Весьма вероятно, что эта фа­милия играла особенно выдающуюся роль в развитии эпи­ческой героической песни и что „Илиада" и „Одиссея" обя­заны ей своим возникновением и дальнейшею обработкой. В этом смысле и мы можем сказать, что обе великие эпопеи — и не только их ядро — принадлежат Гомеру.

С пробуждением науки, в V веке, стали возникать со­мнения, действительно ли Гомер был автором всей массы эпопей, которые циркулировали под его именем и которые были так различны по форме и содержанию. Геродот стара­ется доказать, что „Кипрские сказания" не могли быть сочи­нены Гомером, и выражает сомнение в подлинности „Эпи­гонов" В течение IV столетия этот взгляд стал всеобщим; отныне только „Илиада" и „Одиссея" считались произведе­ниями Гомера, — для всех остальных эпических стихотво­рений его авторство отрицалось. Чтобы заполнить освобо­дившееся место, найдены были другие имена: какой-то Стасин был будто бы автором „Кипрских сказаний", Арктин сочинил „Эфиопиду", Лесх — „Малую Илиаду" и т.д. Ха­рактерно, что все эти поэты были лишь теперь открыты, ме­жду тем как Геродот по крайней мере о Стасине еще ничего не знает.

Во всяком случае не подлежит сомнению, что героиче­ский эпос получил свое развитие в Малой Азии. Возможно, что о похищении Елены, о гневе Ахилла, о странствованиях Одиссея пели еще на родине, до переселения; но группиров­ка всех этих мифов вокруг войны с Троей могла произойти лишь на азиатской почве. В этом выражается воспоминание о продолжительной борьбе, которую пришлось вести грече­ским поселенцам с коренными жителями страны из-за обла­дания берегом [74] Борьба велась, конечно, не исключительно и даже не главным об­разом из-за обладания Троей; напротив, завоевание этой области удалось, по-видимому, лишь в VIII и VII веках. Ср. ниже, гл. VI. К тому же поэты отлично знакомы с Троадой. Они знают множество местных имен; они изображают Скамандр и орошаемую им равнину совершенно такими, какими мы видим их еще в настоящее время; они не забыва­ют даже обратить внимание на многочисленные курганы, которые так характерны для этой местности. Картина при­брежья Геллеспонта, как оно изображено во введении к XIII песне, могла быть нарисована только очевидцем или по рассказу такового. А что в том месте, которое в продолже­ние всей древности было известно под именем Илиона, в доисторическое время действительно существовал выдаю­щийся культурный центр, — это, как известно, неопровер­жимо доказано раскопками последних лет.

Далее, язык эпоса не оставляет ни малейшего сомнения в том, что последний в дошедшем до нас виде возник в Ио­нии, что, кроме того, подтверждается некоторыми намеками местного характера. Это не исключает возможности, что в сочинении позднейших частей „Одиссеи" и эпопей цикла принимали участие также поэты из других областей Греции, — как, с другой стороны, сказания, составляющие содержа­ние „Илиады", может быть, отчасти были занесены к ионий­цам с соседнего Лесбоса, который лежит так близко к Трое.

Точное определение времени возникновения эпопей так же мало возможно, как и вообще подобные определения в области древнейшей греческой истории; доисторическая эпоха допускает лишь относительную хронологию. „Илиа­да" в общем древнее „Одиссеи", которая заимствовала у нее множество формул и целых стихов, да и вообще в целом от­ражает более высокую степень культурного развития. Эпи­ческий цикл троянских сказаний также, как мы видели, уже предполагает существование нашей „Илиады" Поэты VII ве­ка, например, Архилох и Тиртей, были уже знакомы, по крайней мере, с большою частью „Илиады" и „Одиссеи"; следовательно, ядро обеих эпопей должно было возникнуть никак не позже VIII века. Но возможно, что оно восходит и к более раннему времени, и даже вероятно, что древнейшие песни „Илиады" принадлежат еще IX веку. С другой сторо­ны, конец „Одиссеи" указывает уже на существование пра­вильных торговых сношений с Сицилией, которые могли развиться лишь с началом греческой колонизации острова; следовательно, это произведение едва ли было закончено ранее VII века. А отдельные отрывки, как, например, орфийская интерполяция в „Некии", относятся, может быть, еще к более позднему времени. В VII столетии — во всяком слу­чае, не позже конца его — был сочинен и „Список кораблей" в "Илиаде", потому что между фокейскими городами он упо­минает „священную Крису", которая была разрушена около 590 г. Когда были впервые записаны эпические песни, мы не знаем; но так как до IV века они сохранялись главным обра­зом путем устной передачи, то они не могли избежать мно­гочисленных мелких изменений, которые затем попали от­части и в писаные экземпляры. Только александрийские фи­лологи восстановили текст в том виде, как мы в общем чита­ем его еще теперь.