Проспер Буассонад - От нашествия варваров до эпохи Возрождения. Жизнь и труд в средневековой Европе

«Убить человека для них – ничто, – утверждал Павел Диакон (р. ок. 720–?; лангобардский историк из знатного лангобардского рода. До завоевания лангобардского королевства Карлом Великим (773–774) служил при дворе короля лангобардов Дезидерия, позже перешел на службу к Карлу Великому. Основной труд: «История лангобардов». – Ред. ) . – Подобно вынутому из ножен мечу, эти свирепые полчища несли гибель, и люди падали, как колосья пшеницы, срезанные серпом». На Востоке повсюду было то же ужасное зрелище: в Македонии, Фессалии, Греции, Иллирии, Эпире и дунайских провинциях вторгавшиеся банды гуннов, сарматов, германцев, славян, а позже тюрок убивали мужчин и уводили женщин и детей. Остготы топорами отрубали руки крестьянам в Паннонии, славяне распинали на крестах вниз головой и земледельцев и ремесленников, которых захватывали в плен, а потом расстреливали их так, что все тело было утыкано стрелами. (Это из описания вторжения русов в 860 и 941 гг. в окрестности Константинополя, здесь бесчинствовали не столько славяне, сколько их предводители варяги – по наущению Хазарского каганата, которому Юго-Восточная Русь подчинялась с 830-х (с перерывом в конце 800-х – начале 900-х гг.) до уничтожения Хазарии в 965 г. Святославом. Славяне, конечно, вторгаясь в империю, тоже грабили, но не зверствовали, как германцы, гунны и тюрки. – Ред. ) На всем полуострове там, где раньше стояли деревни, белели кучи костей: жители были перерезаны или умерли от голода.

Разрушать и грабить варварам было так же приятно, как убивать и насиловать. Оттуда, где они проходили, они уносили все, оставляя позади только пламя пожара и зловещие развалины. По свидетельству святого Иеронима (р. ок. 340; выдающийся деятель христианской церкви, перевел Библию с греческого на латинский язык, за что и канонизирован. Ум. 420. – Пер. ), за 406–416 гг. варвары уничтожили все признаки цивилизации от Альп до Пиренеев и от океана до Рейна. Епископ французского города Ош (на юге Аквитании в Гаскони) написал: «Вся Галлия горела в одном костре». То же говорит в своей поэме Проспер Аквитанский: «Божьи храмы были преданы огню, монастыри были разграблены. Если бы волны океана затопили поля Галлии, они нанесли бы меньший урон». Он описывает и самих вестготов – как они грабят римские виллы, уносят серебро, мебель, уводят скот, делят между собой драгоценности и пьют вино. Когда они во времена поэта Сидония Аполлинария (471–475) проходили через Овернь, их свитой, по его словам, были «огонь, меч и голод». В первой трети V в. святой Иероним, проезжая по италийским провинциям после тогдашних вторжений, не видел почти ни одного целого дома или возделанного поля. Если такое позволяли себе полуцивилизованные люди, легко можно себе представить, как вели себя совершенно дикие вандалы, гунны, алеманны, англосаксы и лангобарды. Алеманны в романизированных округах на Рейне и Дунае наполняли свои повозки доверху мебелью, нарядными одеждами и даже камнями из стен вилл, а то, что не могли увезти, сжигали. Гунны уничтожали все, оставляя за собой пустыню. Вандалы грабили так старательно, что название этого народа стало обозначать свирепых разрушителей, англосаксы заслужили такую же репутацию. Герулы своими набегами довели Италию до нищеты, а лангобардов Павел Диакон (сам лангобард, но уже цивилизованный. – Ред. ) называет «народом воров», всегда с одинаковой легкостью готовым на убийство и разбой. В то же самое время, когда варварам удалось создать постоянные поселения, постоянные войны между королями и народами, племенами и отдельными общинами и семьями продлевали жизнь этих обычаев, которые так губительны для непрерывной и продуктивной общественной и экономической жизни. Во время таких военных действий, как поход войск Австразии на Овернь и Аквитанию в VI в., все, что еще оставалось от прежнего процветания страны, исчезало под грубыми руками варваров, которые сжигали урожай, срубали плодовые деревья, вырывали виноградные лозы, опустошали амбары и погреба, угоняли толпы пленных и стада домашнего скота – то есть сеяли вокруг себя опустошение и смерть. Иногда дошедшее до предела отчаяние заставляло крестьян взяться за оружие: так, в V в. испанские багауды сопротивлялись свевам и вестготам. Но, как правило, сопротивления не было, потому что народ знал: оно бесполезно.

В этом обществе, которое было полностью отдано в жертву произволу грубой силы и ничем не сдержанному варварству, экономическая жизнь увядала, и порой казалось, что она угасла окончательно. Объем сельскохозяйственных работ был мал из-за гибели огромного числа мужчин от рук захватчиков, из-за походов за рабами, голодных лет и эпидемий, которые стали почти регулярными. Безопасность становилась все меньшей, из-за этого люди потеряли охоту заниматься производительным трудом, и повсюду на Западе и на Востоке появились большие пространства пустой земли, необитаемой и невозделанной. Во всех документах упоминаются эти опустевшие земли – eremi, vastinae, solitudines, loca invia. От Испании V в., по словам летописца Идация, осталось «только имя». По всей Нарбонской области крестьянские дома лежали в развалинах, и нельзя было различить даже мест, где раньше были виноградники и оливковые рощи. Арморика и значительная часть Гельвеции снова стали дикими и безлюдными, а Северная Галлия, как свидетельствует Салическая Правда, тоже была полна брошенных земель. Готский хронист Иордан описывает опустевшие дунайские провинции, где «не было видно ни одного пахаря», а Прокопий – такие же безлюдные поля Балканского полуострова, которые, по его словам, были «похожи на Скифскую пустыню». Кент, сегодня одно из самых оживленных мест в мире, похожее на муравейник, после англосаксонских вторжений был узкой полосой обитаемой земли на границе обширных лесов и безлюдных земель. Лес снова воцарился на бывших пашнях и покрывал значительную часть Галлии, Британии, Рейнланда, земель Дуная, Северной Испании и Центральной Италии. Фландрия, которая позже стала «одним большим городом», тогда была болотистым лесным краем. Болота были повсюду: в низинах Нидерландов, в восточных графствах Англии, в океанской и средиземноморской Галлии, в долинах рек По, Арно и Тибр и вообще в большинстве речных долин. Варвары-германцы не умели ни как следует ухаживать за скотом, ни разводить его, и скот постоянно нес большие потери от ящура. Земля, которую плохо обрабатывали новые хозяева, ничего не знавшие о римских научных приемах сельского хозяйства, теперь давала лишь неустойчивые урожаи. Германская система совместной обработки земли с периодическим перераспределением участков, введенная на части бывшей территории империи, только увеличила это зло. Часть земель, которые могли бы давать богатый урожай, например тех, где росли плодовые сады, виноградники и посевы сельскохозяйственных растений, были в тех провинциях, куда эти культуры завезли римляне, заброшены.