Джон Норвич - Нормандцы в Сицилии. Второе нормандское завоевание. 1016-1130

Апулийскую авантюру Рожера, как мы увидим в следующей главе, ни в коей мере нельзя счесть безуспешной, и она, вероятно, отвлекла бы его на несколько лет от североафриканских проблем, если бы не новый, неожиданный поворот событий, который сразу опустил его с неба на землю. Летом 1122 г. сарацинский флот под командованием капера по имени Абу Абдулла ибн Маймун, находившегося на службе альморавидов, совершил налет на город Никотеру и соседние с ним деревни на Калабрийском побережье. Впервые кто-то покушался на собственные владения Рожера – и впервые с того времени, как его отец сорок лет назад заключил соглашение с султаном Темимом, враги явились из Африки. Должно быть, многие жители Никотеры еще помнили страшный рейд Бернаверта из Сиракуз в 1084 г., но этот набег был еще ужасней. Арабы разграбили весь город, женщин и детей увезли, чтобы продать в рабство, а всякую ценную вещь, которую, по тем или иным причинам, не смогли доставить на корабли, сожгли или уничтожили иным способом.

В свое время Рожер не обратил внимания на угрозы Али по поводу союза с альморавидами, но теперь, справедливо или нет, он решил, что налет совершен по наущениям Махдии, и возложил всю вину на юного Хасана. Военные приготовления, приостановленные со смертью Али, возобновились с удвоенной энергией. Теперь речь шла уже не о расширении территорий, а о мести. Рожер призвал дополнительные морские и сухопутные силы из Италии, наложил эмбарго на все суда, приписанные к арабским портам в Африке или Испании, и к середине лета 1123 г. его флот был готов. Согласно официальному сарацинскому отчету, впоследствии составленному по распоряжению Хасана, он состоял из трехсот кораблей, на которых размещались в общей сложности более тысячи рыцарей и тридцать тысяч пеших воинов. Как всегда, цифры наверняка преувеличены, но, несомненно, подобное войско не собиралось на Сицилии с первых дней завоевания.

Учитывая масштаб, в котором задумывалась и осуществлялась экспедиция, кажется удивительным, что Рожер лично ее не возглавил. Ему было двадцать семь лет – возраст, в котором обычный нормандский рыцарь имел за плечами по меньшей мере десять лет тяжелых сражений. Он был женат пять лет – на Эльвире, дочери короля Альфонсо VI Кастильского, – и произвел на свет двух сыновей-наследников. И это было первое важное военное предприятие в его жизни. Нет никаких сведений о крупных кризисах где бы то ни было, которые заставили бы его остаться дома или отправиться в Апулию, на самом деле он, судя по всему, провел конец лета и осень 1123 г. достаточно праздно в восточной Сицилии и своих калабрийских владениях. И таким образом, в отсутствие каких-либо очевидных доказательств противоположного, мы можем заключить, что Рожер не возглавил экспедицию потому, что предпочел этого не делать. Всю жизнь он был более мыслителем, нежели воином, война являлась единственным искусством, в котором он никогда не выделялся. Хотя Рожер не отказывался от применения силы, как от инструмента политики, он всегда рассматривал себя самого в первую очередь как государственного деятеля и администратора и предпочитал по возможности предоставлять сражаться другим людям, более подходящим по способностям и склонностям к этому делу. Разумеется, в некоторые моменты ему, как и прочим правителям его времени, приходилось лично участвовать в битвах. В таких случаях он обычно проявлял себя достаточно хорошо. Но в некоторых ситуациях становилось ясно, что у него телесная сила и бесстрашие никогда не были, как у его отца или дядей, неотъемлемой частью личности – и их приходилось призывать, когда требовалось, посредством обдуманного и сознательного усилия.

Потому экспедицией, которая отбыла из Марсалы в июле 1123 г., командовал адмирал Христодулос. Почти сразу разразился шторм – нормандцам всегда не везло с погодой, – и корабли вынуждены были пристать у Пантеллерии, где войска времени даром не теряли и практиковались во всем том, что намеревались сделать с арабами в Махдии. Но вскоре они смогли снова выйти в море и 21 июля легли в дрейф около одного из маленьких островов, которые тогда назывались просто Абаси (песчаные) примерно в десяти милях к северу от Махдии [83]. Узкий пролив, который отделял их от материка, служил неплохой естественной преградой для вражеских атак, но одновременно сам находился под контролем замка, называвшегося Ад– Димас, который и стал первой целью сицилийцев. Прежде чем двинуться в атаку, Христодулос хотел собрать сведения о сарацинских силах в самой Махдии. Отряд кавалерии высадился на берег под покровом темноты и отправился на юг, к городу, а следующим утром адмирал лично повел двадцать три корабля на подобную вылазку, чтобы самому оценить возможность захвата города со стороны моря.

Это заняло немного времени, самой беглой проверки оказалось достаточно, чтобы убедиться, что в этом плане Махдия, очевидно, неприступна. Для командующего, который рассчитывал в основном на свою силу на море, это был серьезный удар, но худшее ждало его впереди. Когда он вернулся на остров, выяснилось, что сицилийский лагерь разорен. Каким-то образом арабские налетчики сумели пересечь пролив, перебили стражей, разграбили склад оружия и снаряжения и возвратились на берег с богатой добычей. Внезапно Христодулос понял, что экспедиции грозит полный провал. Этой ночью в разоренном сицилийском лагере царило глубокое уныние.

Но молодой помощник адмирала Георгий Антиохийский не терял времени даром. Этот необыкновенный человек, чье воображение и способность к решительным действиям вскоре сделали его знаменитым во всем Средиземноморье, родился в Антиохии в семье греков, но в юности вместе с отцом отправился в Северную Африку, где оба служили у султана Темима. После смерти Темима у Георгия не сложились отношения с его преемником Яхьей; возможно, также он осознал, что ключ к владычеству в Средиземноморье находится в Палермо, а не в Махдии. Однажды утром в 1108 г., когда его мусульманские начальники все были на молитве, он под видом корабельщика проскользнул на сицилийский корабль, стоявший в гавани. Тот доставил его в Палермо, где Георгий пошел прямо во дворец и нанялся на службу. В течение нескольких лет, сперва на поприще сбора налогов, а позже занимаясь вопросами торговли в Египте, Георгий проявил себя одним из способнейших и самых преданных служащих и снискал расположение Христодулоса и самого графа. И неудивительно, ибо он обладал редким сочетанием разных качеств. Это был искусный организатор, христианин, свободно говоривший на греческом и арабском, и прекрасный моряк, чьи познания о плаваниях в прибрежных водах Африки не уступали его осведомленности в политических, экономических и дипломатических делах. Когда Христодулос готовил экспедицию против Махдии, он без колебаний назначил талантливого молодого левантийца своим заместителем.