Наталья Думова - Кадетская контрреволюция и ее разгром

Как же случилось, что всегдашний трубадур политики единения с союзниками, несчетно раз публично клявшийся в верности Антанте, столь внезапно и непостижимо даже для друзей и единомышленников ударился в прямо противоположную своим исконным убеждениям крайность?

Сам Милюков объяснял это партийным коллегам следующим образом: прежде всего он был «уверен если не в полной победе немцев, то во всяком случае в затяжке войны, которая должна послужить к выгоде Германии, получившей возможность продовольствовать всю армию за счет захваченной ею Украины… На западе союзники помочь России не могут». Между тем немцам «самим выгоднее иметь в тылу не большевиков и слабую Украину, а восстановленную с их помощью и, следовательно, дружественную им Россию». Поэтому он надеялся «убедить немцев занять Москву и Петербург, что для них никакой трудности не представляет», и помочь образованию «всероссийской национальной власти» 37 .

Левый кадет В. А. Оболенский при встрече с Милюковым в мае 1918 г. в Киеве, выслушав приведенные выше аргументы, задал ему естественный вопрос: «Неужели вы думаете, что можно создать прочную русскую государственность на силе вражеских штыков? Народ вам этого не простит». Как вспоминает Оболенский, в ответ лидер кадетов «холодно пожал плечами». «Народ? — переспросил он. — Бывают исторические моменты, когда с народом не приходится считаться» 38 .

Тактические построения Милюкова, исходившие из признания реальной выгоды союза с кайзеровской Германией, конечно, имели основополагающее значение для формирования его позиции. Вместе с тем внутренний ее смысл, что называется, психологический подтекст, определялся, по нашему мнению, не только ими, но и горьким разочарованием кадетского вождя в союзниках, личной его обидой.

Заняв в первые послефевральские дни руководящее положение в новом кабинете министров, Милюков при всяком удобном случае громогласно заявлял (и, нужно полагать, искренне в это верил), что революция в России и созданное в результате ее Временное правительство получили признание и одобрение союзников благодаря именно его, Милюкова, авторитету и весу в общественном мнении, западных стран. Со своей стороны он не за страх, а за совесть проводил на посту министра иностранных дел политику, целиком отвечавшую интересам союзников.

В апреле 1917 г., в момент происшедшего тогда правительственного кризиса, лидер кадетов рассчитывал, что представители Антанты в России окажут давление на Временное правительство и добьются сохранения за ним министерского портфеля. Обернулось, однако, совсем иначе. Ж. Нуланс и в особенности Дж. Бьюкенен не только не пытались ходатайствовать в пользу Милюкова 39 , но с явным удовлетворением встретили замену его более подходящей, с их точки зрения, фигурой — М. И. Терещенко, с которым немедленно установили тесные контакты. Мало того, даже кадетский ЦК вынес решение не настаивать в ультимативном порядке на кандидатуре Милюкова и согласиться на участие остальных министров-кадетов в новом коалиционном кабинете после его отставки.

От этого нежданного удара Милюков долго не мог оправиться. Последствия его несомненно сказались в 1918 г., когда тактическая линия лидера кадетов в корне разошлась с курсом большинства его партии. «Когда Милюков метнулся в сторону немцев, — писал впоследствии И. И. Петрункевич, — я умолял его отказаться от этой нелепой и вредной мысли. Он отвечал мне раздражительным письмом и намерением порвать старые связи с партией, ради которой ему приходилось идти против самого себя» 40 .

О перемене Милюковым ориентации его московские коллеги ничего не знали вплоть до июня 1918 г. А между тем в конце апреля, как сообщает Розенберг (со ссылкой на отчет о заседании кадетского ЦК 26 апреля 1918 г.), Центральному комитету партии «народной свободы» стало известно о решении союзников «осуществить широкую высадку в России, чтобы вновь открыть сильный второй фронт и устранить большевиков». Розенберг подчеркивает, что в отчете просто говорится: «ЦК был информирован» — без указания на источник информации 41 .

В связи с этим хотелось бы вернуться к вопросу о контактах кадетских деятелей с Брюсом Локкартом, которого осенью 1917 г. отозвали в Англию, но в январе 1918 г. вновь назначили британским представителем уже в Советской России. Можно не сомневаться в том, что он возобновил связи с московскими друзьями, в частности с Челноковым, который в это время тоже находился в Москве и был активным членом «девятки», а затем Правого центра. Косвенным свидетельством этого является тот факт, что помощник Локкарта по разведке У. Гике, который, по его словам, «служил посредником» между ним и «врагами большевиков» 42 летом 1918 г. женился на племяннице Челнокова Любови Малининой 43 .

Характерно, что 21 апреля Локкарт в телеграмме на имя министра иностранных дел Бальфура внезапно сообщил об изменении своего прежнего предложения добиться согласия Советского правительства на возобновление им войны с Германией при условии союзнической интервенции в Россию. Теперь он настаивал на осуществлении интервенции не только без согласия большевиков, но и направленной против них. Как указывает американский историк Р. Ульман, «Локкарт не объяснял неожиданного изменения своей позиции, но одной из главных причин здесь были отношения, которые он установил с антибольшевистскими организациями. В предшествующие две недели, по его сообщению, он вступил в контакт (прямой или через посредников) с различными значительными группировками в Москве… включая кадетов… Все они, кроме крайних реакционеров (которые возлагали надежды на Германию), приветствовали идею союзнической интервенции» 44 . Естественно предположить, что полученная кадетами информация о решении союзников исходила именно от Локкарта.

Как только в кадетском ЦК узнали о готовящейся Антантой антибольшевистской интервенции, начались острые дебаты по поводу «ориентации». На заседании 3 мая было решено считать переговоры с немцами недопустимыми для членов партии «народной свободы». Однако на заседании 8 мая этот вопрос был поднят вновь: оратор, делавший сообщение о планах организации новой государственной власти, доказывал, что обещанная странами Антанты помощь несерьезна, так как англо-французские войска не могут появиться в России в значительном количестве, и что поэтому остается только путь соглашения с Германией. Имя оратора, как отмечает О. Ф. Соловьев, по соображениям конспирации скрыто в протоколе под инициалами «Б. Н.» 45 . По нашему убеждению, этим оратором мог быть только Б. Э. Нольде — горячий поборник сговора с Германией. Несмотря на его старания, на заседании 8 мая ЦК вновь подтвердил необходимость придерживаться проантантовской ориентации. Чтобы прийти к единству в вопросе об ориентации, было решено созвать партийную конференцию и наметить твердую линию для местных кадетских групп по всей России.