Наталья Думова - Кадетская контрреволюция и ее разгром

Осенью 1918 г. правление Национального центра переместилось сначала в Киев, затем в Одессу, а с ноября 1918 г. осело в Екатеринодаре. На Юге Национальный центр, вышедший из подполья, численно сильно вырос. Местные отделения были открыты в Киеве, Одессе, Новороссийске, Ростове-на-Дону, Таганроге, Харькове, Батуме, Тифлисе, Баку, Кисловодске, Симферополе 56 . С национальным центром были связаны и архангельские кадеты 57 .

Посланные на Урал и в Сибирь эмиссары Центра организовали там его филиал под названием Национальный союз с отделениями в Екатеринбурге, Перми, Шадринске, Тагиле, Омске, Новониколаевске, Семипалатинске, Барнауле 58 .

Часть членов Национального центра во главе со Щепкиным осталась в Москве и, глубоко законспирировавшись, по-прежнему вела разведывательно-диверсионную работу.

В разных частях страны — на оккупированной белогвардейцами и интервентами территории и в самом тылу Советской Республики — кадетская партия продолжала ожесточенную борьбу против трудового народа, против Советской власти, против Коммунистической партии.

Осенью 1918 г. стало ясно: близится конец мировой войны. В сентябре — октябре Германия потеряла всех своих союзников. Прекратили сопротивление Болгария, Турция, Австро-Венгрия. Считанные дни оставалось воевать и самой Германии.

Конец войны означал радикальные изменения в международной политической обстановке. Кадеты оказались перед необходимостью сформулировать вытекающие отсюда новые задачи. Это было сделано 15 октября 1918 г. на даче Паниной в Гаспре близ Ялты, где жил в это время ее отчим, почетный председатель кадетской партии И. И. Петрункевич. В архиве сохранился записанный рукой Паниной подробный протокол совещания в Гаспре, о котором нет ни одного упоминания ни в советской, ни в зарубежной литературе 59 .

Прежде всего это совещание интересно тем, что на нем кадетские лидеры (И. И. Петрункевич, Н. И. Астров, М. М. Винавер, В. Д. Набоков, Н. В. Тесленко) и близкий к кадетам Г. Н. Трубецкой обсуждали план совместных действий с представителями российских промышленников — П. П. Рябушинским и Д. В. Сироткиным.

С началом гражданской войны консолидация партии «народной свободы» с крупной буржуазией стала еще более тесной, причем большую роль здесь сыграл Национальный центр. О его постоянном взаимодействии с Торгово-промышленным союзом в Москве весной и летом 1918 г. свидетельствует в своих воспоминаниях П. Д. Долгоруков 60 . Протокол совещания в Гаспре наглядно отражает дальнейшее укрепление этих связей.

Доклад о задачах, которые поставили перед Россией начавшиеся в Европе переговоры о перемирии между Германией и Антантой, был сделан Астровым как представителем ЦК кадетской партии и одним из руководителей Национального центра. Из этого подробного доклада следовали два практических вывода — необходимо, во-первых, добиться недопущения на мирную конференцию представителей «Совдепии» и, во-вторых, достичь представительства на ней единой России, а не отдельных ее частей. Обсуждением этих вопросов и занялось совещание.

Г. Н. Трубецкой предложил, исходя из стремления достичь единства, обратить особое внимание на Добровольческую армию, «которая пронесла идею государственности как священный ковчег через все испытания» и «сохранила традиции». По его мнению, Добровольческая армия должна была «включить политические элементы из представительства территорий, партий и объединений». «Крайне нежелательно, — предупреждал Трубецкой, — выносить на конференцию наши внутренние споры». Необходимо обеспечить «взаимный сговор» территориальных образований на различных условиях предоставления им самостоятельности «вплоть до автономий».

«Нужно объединение партий, продолжал Трубецкой. Но как практически его осуществить? «Конъюнктура в Европе вызывает равнение налево», — констатировал он. Но, с другой стороны, «в Добровольческой армии 90% офицеров — монархисты». В связи с этим Трубецкой выдвигал главную задачу: «Нужна власть сильная, авторитетная», «привлекающая симпатии армии», но «не предрешающая форму правления».

В. Д. Набоков подчеркивал, что «на знамени Добровольческой армии должна быть программа», частью которой является вопрос о форме правления. Иначе «при одной военной власти — диктатуре — не будет… идеи». Однако его смущало, «удобно и практично ли провозглашение царя в Москве».

Трубецкой высказал надежду, что «можно было бы объединить все интересы», поставив во главе Добровольческой армии великого князя Николая Николаевича и оговорив два условия: дальнейший образ правления «не предрешается» и великий князь дает заверение, «что он только доведет страну до окончательного решения вопроса» (последнее, чтобы успокоить «левых»).

Трубецкому возражал Н. В. Тесленко: «ставить одного из Романовых во главе этой борьбы не следует даже с точки зрения монархизма».

П. П. Рябушинский считал вопрос о будущей форме власти не столь уж важным. «Власть можно создать искусственно и навязать народу», — с циничной уверенностью заявил он. Однако Рябушинский настаивал на необходимости найти авторитетное лицо вроде Пашича или Венизелоса (премьер-министры Сербии и Греции того времени), «с которым могли бы говорить союзники». «Потеря Милюкова — роковая вещь», — сокрушался он, имея в виду подмоченную в глазах Антанты репутацию Милюкова как германофила. Не менее актуальна и другая задача, подчеркивал Рябушинский: «Никто не сознает необходимости единой России с такой остротой, как промышленники». Рябушинский и Сироткин желали знать, «какие реальные шаги предпринимаются для «совместной работы» кадетов с крупной буржуазией.

Самым важным в данный момент Рябушинскому представлялся вопрос об ориентации. «Мы должны занять позицию определенную — друзей и союзников Англии и Франции». Набоков предупреждал: «Оккупировать Россию скоро союзники не смогут. Добровольческая армия бессильна, следовательно, придется считаться с германской оккупацией как фактом». Но остальные участники совещания его не поддержали. Нужно внушить союзникам, доказывал Тесленко, что в России «произошел в сущности военный крах… враги использовали его и водворили своих эмиссаров, организовали мятеж против законного правительства… Нужно весь большевизм рассматривать как военную операцию Германии… Помощь союзников — их долг, нечего об этом молчать». «Нужно, чтобы союзники рассматривали большевиков как германские войска, — вторил Винавер. — Прежде всего необходимо потребовать от союзников освобождения России от большевиков».

Итоги совещания резюмировал Астров: «Значит — объединение прежде всего». Необходимо сосредоточить работу вокруг Добровольческой армии. «Союзникам придется еще многое объяснить… Необходима прямая и резкая линия, как указывал Рябушинский… Мы должны не просить, а требовать».