Наталья Думова - Кадетская контрреволюция и ее разгром

Возглавлявшееся Пепеляевым министерство внутренних дел осуществляло суровый курс по отношению к национальным меньшинствам Сибири. Они были полностью лишены политических прав, которые получили от Советской власти. Действовавший при министерстве так называемый «туземный отдел» ликвидировал все организации национального самоуправления в национальных районах Башкирии, Киргизии, Казахстана, Бурятии, Якутии и др. На ходатайстве бурят об утверждении их органа самоуправления министр наложил резолюцию: «Выпороть бы вас» 117 .

Имя Пепеляева стало, даже по признанию его однопартийцев, «синонимом реакции» 118 . Став министром внутренних дел, он вошел в состав Совета верховного правителя, который, по свидетельству Гинса, приобретал все большее значение. «Тут решалась судьба всей страны (т.е. колчакии. — Н. Д. ), — писал Гинс. — Здесь увольнялся генерал Хорват, назначался генерал Розанов, составлялся план внешней политики, ответы Финляндии, указания Юденичу и т.д., а Совет министров ничего не знал» 119 . О председателе Совета министров Вологодском Пепеляев 18 мая записал в дневнике: «Я убеждаюсь, что он совершенно не в курсе событий. Его как бы все забывают» 120 . Омский национальный блок добивался замены Вологодского, причем прочил на его место эмиссара Национального центра А. С. Белоруссова (Белецкого). Муссировались также слухи о том, что на эту должность приглашен и скоро должен приехать Астров 121 .

Сибирские кадеты, поддерживавшие, несмотря на дальность расстояния, постоянные сношения со своими однопартийцами в Москве, Екатеринодаре, Гельсингфорсе, Лондоне и Париже, не раз обращались к южным коллегам с настоятельными просьбами приехать в Омск, чтобы помочь им на ниве государственного управления 122 .

Весной и летом 1919 г. из Екатеринодара в Омск добрались члены Национального центра И. К. Волков, А. А. Червен-Водали, а затем вскоре П. А. Бурышкин. Они привезли с собой приветствие Национального центра, восхвалявшее «единоличную и непреклонную власть», единственно способную «довести страну до того состояния устроенности и умиротворения, когда возможно будет передать правление постоянной власти, законно поставленной и всенародно признанной» 123 . Однако обстановка в Сибири летом 1919 г. меньше всего напоминала состояние «устроенности и умиротворения».

На сибирской земле бесконтрольно хозяйничали интервенты. В распоряжение иностранных монополий были предоставлены железные дороги, важнейшие отрасли промышленности, право на эксплуатацию природных богатств. Более 241 млн. золотых руб. получили империалисты США, Англии, Франции, Японии за широкие военные поставки Колчаку. Одним из первых государственных актов колчаковского «правительства» было принятие так называемой декларации, в которой оно признавало все договоры и обязательства царского и Временного правительств, все их долги и материальные обязательства как перед зарубежным империализмом (в сумме более 16 млрд. руб.), так и внутригосударственные. Таким образом, тяжкое финансовое бремя, сброшенное Советским правительством с трудового народа России, вновь водружалось на его плечи.

С другой стороны, уже через десять дней после переворота колчаковское «правительство» отменило всякое государственное регулирование хлебной, мясной и масляной торговли, открывая тем самым путь к широчайшей спекуляции, принесшей большие выгоды торговому сословию и губительно отразившейся на положении рабочего класса. Свободная торговля хлебом, писал В. И. Ленин в феврале 1919 г., это «свобода наживаться для богатых, свобода умирать для бедных», это поворот «к господству и всевластию капиталистов» 124 . По свидетельству французского генерала Жанена, определявший политику правительства Совет верховного правителя «во главе с Михайловым, Гинсом и Тельбергом» служил «ширмой для синдиката спекулянтов и финансистов», а также для откровенных «барышников» 125 .

Убийственную характеристику царивших в белой Сибири порядков находим в колчаковском журнале «Отечество» (1919, № 4): «Приходится наблюдать какую-то вакханалию разнузданности, особенно в ведомстве продовольствия и снабжения. В явный ущерб интересам казны и населения эти ведомства совершают сделки и спекуляции, переплачивая миллионы народных денег. Железнодорожные хищения и взяточничество стали безграничными» 126 .

Колчаковский кабинет широко покровительствовал промышленникам, купцам, банкирам. К 1 августа 1919 г. им было выдано субсидий на сумму более 750 млн. руб. Большие капиталы были отпущены частным банкам, роль которых в колчаковской Сибири увеличивалась с каждым днем 127 .

Правительственный аппарат, нашпигованный кадетами, был охвачен всеразлагаюшей коррупцией; по словам колчаковского генерала Сахарова, он сверху донизу строился путем «копирования старых дореволюционных, бюрократических аппаратов», которые, прогнив до основания, рухнули в 1917 г. 128 Об обстановке в правительственных сферах Н. К. Волков сообщал Н. И. Астрову из Омска: «Мало людей, готовых действительно отдать свои силы на служение государственным интересам, но зато много личных честолюбий, интриг, взаимных подсиживаний, устраивания своих делишек и т.д.» 129Большинство Совета министров, как констатировал в своем дневнике барон Будберг, одно время занимавший пост военного министра в колчаковском правительстве, «настроено враждебно против всяких общественных организаций». При обсуждении в Совете министров вопроса о столь невинной демократической акции, как легализация Союза городов и земств (бывшего, как известно, исконно кадетским детищем), Пепеляев высказался «самым резким образом против союзов» как «антиправительственной по сущности организации» 130 .

Контрреволюционная деятельность кадетской партии, ее доминирующее положение в политической жизни Сибири при Колчаке обусловили крайне негативное отношение к ней со стороны трудящихся масс и местной интеллигенции. Розенберг объясняет это отношение к кадетам тем, что они считались чужаками, по-сибирски — «навозными» (т.е. приезжими) людьми 131 . Дело, однако, не в этом. Большинство руководящих кадетских деятелей того периода как раз являлись коренными сибиряками (Пепеляев, Жардецкий, Тельберг, Виноградов, Гаттенбергер, редакторы газет «Правительственный вестник» — Кудрявцев и «Народная свобода» — Федоров и др.). Отношение к ним определялось не их локальной принадлежностью, а ненавистью к их партии «прямых черносотенцев» 132 и к режиму, который она всеми силами поддерживала.

Как отмечал впоследствии один из руководителей Восточного отдела кадетского ЦК, Устрялов, найти ключ к народным массам и демократической интеллигенции оказалось невозможным для кадетов, потому что «народ не хотел воевать», «рабочие тяготели к большевикам», а демократическая интеллигенция жаждала «воплощения начал формальной демократии». Поэтому в Сибири кадетская партия искала поддержки прежде всего в «тех элементах, на которые силою вещей выпадала задача стать «ядром» в борьбе с большевизмом», — в военных кругах и в среде крупной буржуазии 133 .