Александр Шубин - Золотая осень

Оборотной стороной неинтеллигентности Брежнева является его относительное равнодушие к схоластическим идеологическим спорам ортодоксов и ревизионистов, сталинистов и антисталинистов, западников и почвенников и т.д. Попытки вовлечь его в эти споры Брежнев воспринимал с раздражением, что сказалось и на судьбе самих споров. Но в разделении труда брежневского руководства за идеологию отвечал М. Суслов, который также выполнял социальный заказ на стабильность и охранительство.

Брежнев старался поддержать согласие между всеми уровнями элиты, что выражалось в своеобразном «демократизме». В. Печенев, один из составителей речей Генсека, вспоминает о его встрече с чиновниками: «Л.И. Брежнев вдруг спросил присутствующих: «Ну как Горбачев, не зазнался после того, как мы его в Политбюро избрали?» На что Г. Арбатов — старый, бессменный член «брежневской команды», главный составитель внутриэкономических разделов его речей — под общий рокот одобрения ответил: «Нет, Леонид Ильич, пока он ведет себя демократично, не жалуемся!» — «Ну что ж, это хорошо,” — довольно промолвил Брежнев» [302] Печенев В. Горбачев: к вершинам власти. М., 1991. С.88. .

Брежнев здесь — покровитель маленьких (в сравнении с членами Политбюро) людей, мнение коих, доказавших свою надежность за долгие годы, может сыграть не последнюю роль в судьбе нового «вождя». Главное для Брежнева — надежность, устойчивость, неагрессивность. Брежнев предпочитал поощрять, а не наказывать. Если высокопоставленный товарищ по партии становился вреден или опасен, его тихо отправляли на хорошую пенсию или подыскивали синекуру – например, отправляли с глаз долой послом в маловажную страну.

Брежнев – сибарит, любитель охоты и хороших автомобилей. Его обвиняют в тщеславии из–за болезненного пристрастия к наградам и прославлениям. Но необходимо учитывать, что Брежнев отождествлял свой престиж с престижем государства (что в тех условиях было понятно). Этим объясняется, например, скованность на официальной части международных переговоров, в то время как в отсутствие телекамер становился непринужденным и раскованным. Брежнев не забывал, что он, как император – символ государства, выражающий согласованную в Политбюро позицию, от которой нельзя отступать по своей воле.

Брежнев обладал сильным чувством долга, и ради своего понимания престижа страны мог идти даже на физические мучения. В этом отношении характерен эпизод, произошедший с ним в Ташкенте, когда на него обрушились заводские леса. Советологи любят относить этот случай к акциям КГБ, но возможно и более простое объяснение: человеческое любопытство, желание посмотреть на живого Генсека согнало на леса, под которыми он должен был проходить, слишком много людей — и конструкция не выдержала. Вместо того, чтобы вернуться в Москву, Брежнев, «ради престижа державы», чтобы никто не догадался о происшедшем, провел несколько выступлений со сломанной рукой. «Надо отдать должное его выдержке, если хотите — мужеству. Он осторожно перелистывал страницы доклада, и из всего огромного зала только мы знали, что каждое мало–мальское движение вызывает у него нестерпимую боль» [303] Медведев В. Человек за спиной. М., 1994. С.169. 134. Эти несколько дней вывели Брежнева из политической жизни на месяцы и в конечном итоге предопределило его кончину уже в 1982 г.

Брежнев искренне считал, что служит всему советскому народу, а не только его верхним слоям. «Двум вопросам Леонид Ильич уделял всегда приоритетное внимание — аграрному сектору и военным делам… — вспоминает Горбачев, — Помню, как–то в Ореховой комнате перед началом заседания Политбюро зашла речь об очередном выделении армейских автомашин на уборку урожая. Устинов посетовал на то, что каждая полевая страда выводит из строя значительную часть техники. Тем самым он заранее нацеливался на то, чтобы выжать из Госплана новое пополнение автопарка вооруженных сил.

Толкуя об этом, Дмитрий Федорович как бы между прочим заявил, что понимает значение жатвы, ибо «оборона и хлеб — это главное и это неразделимо». Я счел нужным внести свои коррективы и заметил, что больше склоняюсь к формуле: «хлеб и оборона». Брежнев поддержал меня и улыбаясь сказал:

— Наверное, тут Горбачев прав. Но Устинов стал говорить:

— Леонид Ильич, уж вы–то знаете, что оборона — это жизнь.

— А хлеб? — посмеиваясь, ответил Брежнев. — Разве это не жизнь?

Так что вроде бы действительно получалось — «хлеб и оборона». Увы, это была лишь видимость. Из года в год военно–промышленный комплекс усиливал позиции и наращивал свою мощь. И дело тут было не только в личных пристрастиях Брежнева, Устинова или других членов Политбюро. Железная логика развития биполярного, расколотого надвое мира, смертельно опасная для человечества гонка дорогостоящих вооружений делали свое дело» [304] Горбачев М. Указ. соч. С.206–207. .

Выше мы видели, что своим главным внутриполитическим достижением он считал именно сплочение партии – не за счет репрессий, как Сталин, а за счет отказа от «шараханий» в ту или иную сторону, а по сути – от перемен, от движения. В счет своих заслуг Брежнев мог отнести и «разрядку», которая принесла больше успехов СССР, чем хрущевский этап «Холодной войны». Так что свой орден Победы он по своему заслужил.

Поощрение в условиях нерыночной экономики было статусным – повышение по должности, вручение орденов. Брежнев любил вручать ордена еще при Хрущеве, ценил их как свидетельство общественного признания и считал справедливым, когда очередной раз награждали его самого. Раз дела идут хорошо – заслужил. Брежнев не замечал, что эта комичная нескромность дискредитирует его.

Распространенное мнение о Брежневе продолжает транслировать публицистика: «Ордена, почет, аплодисменты – это ему нравилось, он любил произносить доклады и принимать иностранные делегации, а заниматься чем–то конкретным ему не хотелось» [305] Млечин Л. Знаменитые самоубийства. М., 2001. С.117. . Как и любое крайнее мнение – это миф. Во–первых, чтение многочасовых докладов, фиксировавших официальную позицию по десяткам проблем – это тоже нелегкое дело. Тем более, что Брежнев внимательно обсуждал тексты докладов со своими помощниками. Во–вторых, документы, с которыми работал Брежнев, касаются как раз конкретных проблем, таких как нюансы выступлений лидеров разных стран, судьба Олимпиады (не дорого ли ее проводить), недовольство интеллигенции планами реконструкции столицы, конституционное строительство, рост численности аппарата управления и др. [306] См. Л.И. Брежнев. 1964–1982. С.175–183. Так что даже забавно читать о Брежневе, что «Все его основные интересы лежали вне сферы государственных дел» [307] Медведев Р. Указ. соч. С.280. . Такие крайние мнения продиктованы чисто идеологическим обличительством.