Сергей Ковалёв - История Рима

По-прежнему неиссякаем поток литературы, посвященной кульмина­ционному моменту всей истории Древнего Рима — диктатуре Цезаря, ги­бели республики и принципату Октавиана Августа [23] Среди многочисленных обзоров литературы по проблемам гибели республики и становления принципата самыми доступными для российского читателя являются следующие: Машкин Н. А. Принципат Августа. Происхождение и со­циальная сущность. М.-Л., 1949. С. 338—376; Межерицкий Я. Ю. «Республи­канская монархия»: метаморфозы идеологии и политики императора Августа. Москва—Калуга, 1994. С. 33—112. . Следует подчеркнуть, что практически все глобальные концепции по этой теме, знаменитые и оригинальные точки зрения на данную проблематику возникли еще в кон­це XIX или в первой половине XX в. Это и представление Т. Моммзеном принципата как системы двоевластия («диархии»), где наряду с властью императора сохранялись важнейшие правовые полномочия сената как оли­цетворения римского народа (senatus populusque Romanus) [24] Mommsen Th. Romische Staatsrecht, 1 Aufl., Bd.1—3. Leipzig, 1871—1887. ; это и взгляд Г. Ферреро на Цезаря как на авантюриста и монархиста, а на Августа как на рассудительного политика, искреннего приверженца республиканских идеалов [25] Ferrero G. Grandezza e decadenza di Roma. Vol. 1—5. Milano, 1902—1907. Русск. переводы: Ферреро Г. Величие и падение Рима. Т. 1—5, М., 1915—1923; СПб., 1997—1998. ; это и категорическое нежелание Эд. Мейера видеть в Августе политического преемника Цезаря и продолжателя его дела, напротив, вве­дение им в научный обиход термина «принципат Помпея» и превращение Октавиана в приверженца идеям Цицерона и политики Помпея [26] Meyer Ed. Caesars Monarchie und das Principat des Pompeius. Stuttgart, 1922. ; это, на­конец, теория «римской революции» Р. Сайма — одного из основополож­ников просопографического метода, согласно которой не Цезарь, а Октавиан на самом деле был настоящим революционным вождем [27] Syme R. The Roman Revolution. Oxford, 1939. .

Что же остается современным исследователям? Во-первых, сближение крайних оценок, прежде всего «монархизма» и «диархии», а во-вторых, и преимущественно — перенесение центра тяжести с правовых и полити­ческих аспектов проблемы на социологические в широком смысле этого слова. Все больше внимания историки стали обращать на неправовые ос­новы власти Августа, важнейшей из которых было понятие auctoritas. На­чало рассмотрению значения auctoritas для становления принципата было положено работами М. Гранта и А. Магделена. М. Грант понимал auctoritas как личную неформальную власть, усиливавшую конституционные пол­номочия, и полагал, что во время правления Октавиана auctoritas principis даже заменила высший империй (imperium maius) как основу власти им­ператора [28] Grant M. From imperium to auctoritas. A Historical Study of aes Coinage in the Roman Empire. 49 B.C. — 14 A.D. Cambridge, 1946. . А. Магделен показал, какое огромное внимание уделял этому понятию сам Август, как оно дополняло правовые аспекты власти принцепса и как трансформировалось при переходе от Республики к Империи [29] Magdelain A. Auctoritas principis. Paris, 1947. .

С 1970-х гг. осуществляется грандиозный проект, не имеющий анало­гов в мировом антиковедении. Речь идет об уже упоминавшемся коллек­тивном труде «Расцвет и упадок римского мира», в котором только прин­ципату посвящено уже более 30 томов [30] Aufstieg und Niedergang der Romischen Welt. Tl. II, Bd.1—37. Berlin—New- York, 1972. ! Показательной во многих отношениях работой, отражающей современный «синтетический» подход к проблематике становления принципата, является большая статья Л. Виккерта в данном издании. Главная идея автора заключена в видении принци­пата как результата развития исконно присущих римскому обществу идей и институтов, прежде всего самого понятия «принципат», возникшего, по мнению Виккерта, из старой республиканской идеи первенства выдающе­гося политического лидера [31] Wickert L. Neue Forschungen zum Romischen Prinzipatus//ANRW, Tl. II, Bd.1. Berlin—New-York, 1975. S. 3—76. .

К сожалению, русской историографии долгое время были чужды все иные подходы в рассмотрении проблемы, кроме классового, все иные воз­зрения на принципат, кроме как на военную монархию рабовладельческо­го класса [32] Это относится в том числе и к С. И. Ковалеву (см. соответствующие главы данного издания), но особенно ярко выражено в трудах Н. А. Машкина «История древнего Рима» (М., 1947; и другие издания) и «Принципат Августа. Происхож­дение и социальная сущность» (М.—Л., 1949). С. Л. Утченко, крупнейший ис­следователь истории поздней республики, немного смягчая категоричность выво­дов, в целом оставался на той же позиции русской историографии 1930—1970-х гг.: «Кризис и падение римской республики» (М., 1965); «Юлий Цезарь» (М., 1976). .

Только в 1980-е гг. началось преодоление подобного одностороннего взгляда. Вероятно, впервые более сбалансированный подход, учитываю­щий все особенности нового режима власти, установленного Августом, нашел свое отражение в работах А. Б. Егорова [33] Егоров А Б. Рим на грани эпох: Проблемы рождения и формирования прин­ципата. Л., 1985. Еще более полно эта проблема была разработана Егоровым в докторской диссертации «Становление и развитие системы принципата» (СПб., 1993). , а затем был развит в мо­нографии Я. Ю. Межерицкого [34] Межерицкий Я. Ю. «Республиканская монархия»... 1994. .

Говоря об основных направлениях в изучении поздней Римской импе­рии, следует констатировать тот факт, что русская и западная марксистс­кая историография вплоть до конца 1980-х гг. отвергала возможность вся­кой дискуссионности по данным проблемам. III—V вв. — это начало перехода от одной формации к другой (от рабовладельческого способа производства к феодальному). Поэтому в течение многих десятилетий оставалась незыблемой теория социальной революции, произведенной рабами в союзе с варварами, сокрушившей Римскую империю, а с ней и рабовладельческий строй, и расчистившей путь для нового, более прогрес­сивного на том этапе исторического развития строя [35] Одной из работ, отражающей в полной мере жесткую марксистскую концеп­цию и в то же время написанной на высоком научном уровне, является моногра­фия А. Р. Корсунского и Р. Гюнтера «Упадок и гибель Западной Римской импе­рии и возникновение германских королевств (до середины VI в.)» (М., 1984). .

Западная послевоенная историография представляет огромную па­литру мнений по двум главным вопросам: было ли падение Римской империи глобальной катастрофой, заставившей европейскую цивили­зацию начинать новый путь развития практически с нуля, и почему им­перия пала [36] Теория континуитета не является изобретением послевоенной историогра­фии. Подобные взгляды развивались и в первой половине XX в. См., например: Dopsch A. Economic and Social Foundations of European Civilization. London, 1937. Но широкую поддержку эта концепция получила только после Второй мировой войны: Vogt J. Der Niedergang Roms. Zurich, 1965; Hubinger P. E. Kulturbruch oder Kulturkontinuitat im Ubergang von der Antike zum Mittelalter. Darmstadt, 1968; Meier Chr. Kontinuitat — Diskontinuitat im Ubergang von der Antike zum Mittelalter // Kontinuitat — Diskontinuitat in den Geisteswissenschaften. Darmstadt, 1973. S. 53—94. .