Сергей Ковалёв - История Рима (с иллюстрациями)

Правление Марка Аврелия (161—180 гг.) открывает собой начало обще­го кризиса Империи. Этот кризис, на первый взгляд, разразился столь нео­жиданно, контраст между эпохой Антонина Пия и Марка Аврелия был столь велик, что нам необходимо именно здесь рассмотреть социально-экономи­ческие отношения в Римской империи, чтобы выяснить те причины, кото­рые привели к первому взрыву кризиса во второй половине II в. Вместе с тем мы дадим и краткий очерк явлений духовной культуры I—II вв.

Самый незаметный император в истории Рима Антонин Пий заслу­живает внимания уже хотя бы потому, что именно при нем римская держава достигает своей высшей точки расцвета. Каким был челове­ком и правителем Антонин Пий, или, по крайней мере, каким он рисовался потомкам, мы узнаем из его биографии, написанной Юли­ем Капитолином (Писатели истории Августов. Антонин Пий). Вот несколько самых характерных его черт: «(II) Он выделялся своей наружностью, славился своими добрыми нравами, отличался благо­родным милосердием, имел спокойное выражение лица, обладал необыкновенными дарованиями, блестящим красноречием, превос­ходно знал литературу, был трезв, прилежно занимался возделыва­нием полей, был мягким, щедрым, не посягал на чужое, при всем этом у него было большое чувство меры и отсутствие всякого тще­славия... Он был от природы действительно очень милосердным и во время своего правления не совершил ни одного жестокого поступ­ка. (VI) Высоту императорской власти он соединил с величайшей любезностью, что еще больше усилило ее к неудовольствию при­дворных слуг, которые при государе, делавшем все без посредников, не могли уже запугивать людей и продавать то, что не было тайной. (VII) Он управлял подчиненными ему народами с большой заботли­востью, опекая всех и все, словно это была его собственность. Во время его правления все провинции процветали. Ябедники исчезли. Конфискация имущества происходила реже, чем когда бы то ни было» (пер. С. П. Кондратьева).

Прекращение гражданских войн, установление внутреннего мира в Римской державе, отсутствие внешней опасности, улучшение провинциального управле­ния — все это благотворным образом сказалось на экономическом развитии импе­рии в I—II вв. Первые века империи ознаменовались новыми достижениями в тех­нике, особенно, в железоделательном ремесле и строительстве. От наступления проч­ного мира в империи больше всего выиграла торговля; образовались новые торго­вые связи, в какой-то мере сложился единый средиземноморский рынок. Наивыс­шего расцвета достигает городская жизнь, появляется огромное количество новых городов, большинство из них становятся муниципиями со стройной системой уп­равления. Сельское хозяйство продолжает оставаться основой экономики Италии и провинций. При общих благоприятных показателях в сборе урожаев, рациональ­ном использовании земель намечаются симптомы кризиса самой системы произ­водства, показателем чего стали быстрое развитие колоната в I—II вв. Параллель­но с этим происходил процесс сокращения числа рабов и, в некотором роде, изме­нения отношения к ним.

Процессы, происходившие в области экономики и социальных отно­шений в первые два века империи, весьма сложны, и поэтому не легко поддаются истолкованию. Трудность их понимания главным образом за­ключается в их двойственности и противоречивости.

Империя принесла с собой относительный гражданский мир и значи­тельное ослабление внешней агрессии. Изменение провинциальной поли­тики привело к тому, что эксплуатация провинций приняла более органи­зованный и менее хищнический характер. Мало того, многие императоры, в особенности императоры из дома Антонинов, поощряли городское стро­ительство и заботились о развитии культурной жизни провинций. В числе положительных моментов, принесенных Империей, следует также отме­тить искоренение или, по крайней мере, значительное уменьшение пират­ства, дальнейшее развитие системы прекрасных дорог, введение единой имперской монеты.

Все эти факторы отразились благоприятным образом на многих сторо­нах жизни римского общества. Для империи первых двух столетий можно отметить рост техники (конечно, в ограниченных рамках рабовладельчес­кого способа производства), развитие ремесел, подъем экономической жизни многих провинций, развитие в них местного производства и мест­ной торговли, рост межобластного обмена, развитие торговли со страна­ми Востока и пр. Благосостояние высших классов в провинциях увеличи­вается, провинциальные города получают самоуправление и живут интен­сивной экономической и культурной жизнью. Некоторые старые города, захиревшие к концу Республики, вновь оживают. На рейнской и дунайс­кой границах, в Северной Африке, в Дакии появляется множество новых городских центров.

Однако рядом с этими положительными явлениями роста вниматель­ный наблюдатель заметит грозные симптомы упадка, скрывающиеся за кар­тиной внешнего процветания: хронический аграрный кризис Италии, важ­нейшего жизненного центра империи; сокращение количества рабов; упа­док производительности их труда и тщетные попытки рабовладельцев найти новые, более эффективные формы эксплуатации; обнищание широких масс населения Италии и провинций; усиление среди них паразитических тен­денций и нетрудовой психологии; истощение военных ресурсов империи и невозможность возврата к политике завоеваний. Нужно отметить при этом, что симптомы упадка были более серьезны, чем признаки роста, так как они относились к самым существенным сторонам жизни империи, харак­теризовали наиболее важные элементы производительных сил римского общества.

Мы видели, чем вызывались явления роста. Чем же были вызваны яв­ления упадка? Конечно, империя внесла некоторое улучшение в римскую систему в том смысле, что она придала ей более организованный харак­тер. Но эта система и при империи оставалась рабовладельческой, несмотря на некоторые признаки начинающейся деградации рабства: количество рабов стало уменьшаться, положение их несколько улучшилось; рядом с рабским трудом стали усиливаться другие формы эксплуатации; центра­лизованное латифундиальное хозяйство начало уступать место парцелляр­ному хозяйству рабов, посаженных на землю, и полусвободных арендато­ров-колонов. Но все это были количественные изменения, неспособные перейти в новое качество. Система в основном оставалась прежней, и в ней продолжали действовать все те факторы, которые с неизбежностью приводят к гибели всякую развитую систему рабства.

В течение столетий район Средиземного моря был ареной рабовладель­ческого хозяйства в его наиболее хищнической и жестокой римской фор­ме, истощавшей производительные силы. Правда, империя несколько смяг­чила старую республиканскую практику: провинции вздохнули свободнее и получили известную хозяйственную самостоятельность; императорская система сбора налогов была легче республиканских откупов; император­ские чиновники на первых порах меньше грабили провинции, чем респуб­ликанские магистраты. Но это в конце концов тоже были только количе­ственные изменения, которые не могли дать радикального улучшения. К тому же, имперская бюрократия очень скоро догнала и перегнала респуб­ликанских магистратов своей жадностью и подкупностью, а производи­тельные силы ведущих областей империи — Италии и Балканского полу­острова — были настолько подорваны многовековым господством рабства, что возрождение их стало невозможным на ряд столетий.