Уильям Мак Нил - В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках

В целом, видится явным, что оружейные компании стали первопроходцами череды новых технологий: сталелитейной металлургии, промышленной химии, электроприборов, средств радиосвязи, турбин, дизелей, оптики, механических вычислителей (для управления огнем), гидравлических устройств и многого другого. Впрочем, вскоре эти компании-первопроходцы преобразовались в массивные бюрократические образования псевдогосударственного характера. Решения, принимаемые крупными компаниями по техническим и финансовым вопросам, стали обретать характер государственной важности. Боевые качества производимых ими вооружений, в свою очередь, стали для соперничающих и вооруженных сил европейских государств вопросом жизни и смерти. После 1866 и 1870 гг. каждому стало понятно, что достигнутое в какой-либо области техническое превосходство способно предоставить решающее преимущество на войне. Таким образом, каждая из технических возможностей в конструкции вооружений несла также нагрузку политической и военной вовлеченности и должна рассматриваться как с точки зрения государственных интересов, так и финансового будущего фирмы, разрабатывавшей новый вид оружия.

Подобным образом там, где финансовые и управленческие решения Адмиралтейства стали сливаться с финансовыми и управленческими решениями пока еще явственно частных фирм, в краткий срок сложились обратные связи. Государственная и частная политики стали неотъемлемым целым. Либеральные критики 1920 — 30-х гг. и историки-марксисты (или псевдомарксисты) с 1950-х пришли к заключению, что ведущим в этом смешении являлся частный элемент, а погоня за прибылью была побудительной силой. Все остальное считалось побочным и объектом манипуляций со стороны алчных умников, стремившихся обогатить как акционеров, чьи интересы они представляли, так и набить собственные карманы.

Думается, что вышеуказанное является искаженным видением человеческих мотивации и поведения. Несомненно, там, где патриотизм и выгода совпадали, отклик был куда более живым — и именно в таком свете рассматривали свою роль владельцы частных оружейных компаний. Однако человеческими действиями также руководило абстрактное понятие разрешения возникавших проблем. Область торговли оружием в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, привлекла непропорционально большое количество новаторов-изобретателей только лишь потому, что именно промышленные опытные работы были тогда сферой наиболее смелых и настойчивых экспериментов [398]. Один-единственный новатор вызывал цепную реакцию появления себе подобных.

Более того, в среде игравших столь важную роль в этом процессе флотских офицеров господствовали концепции технической действенности, служения государству и продвижения по карьерной лестнице благодаря принятию правильных решений. Каждый, кто служил в современных вооруженных силах, может подтвердить, что стимул повышения в должности или звании является мощным средством для того, чтобы вдохновлять людей и направлять их амбиции в желаемом направлении. Разумеется, продвижение означает и экономические приобретения — однако подлинно решающим является предоставляемая высоким званием возможность выделиться и руководить другими людьми. Если соображения финансовой выгоды действительно являлись бы определяющими, то адмирал Фишер не отказался бы от высокооплачиваемой работы, предлагаемой Уитуортом в 1887 г. Подобным же образом конструктор-корабел Уильям Уайт вернулся в Адмиралтейство, хотя жалованье там было втрое меньшим, нежели в компании Армстронга, где он проработал два года.

Подогреваемый карьеризмом внутри флотской командной иерархии интерес общества в сочетании с открытым политическим давлением со стороны кабинета министров и парламента сделали больше, нежели соображения частной выгоды. Однако вопрос о том, который именно из сложного комплекса мотивов являлся определяющим в процессе принятия решений, был бы действительно неуместным с точки зрения исторической науки. Подлинно важным является то, насколько близко сходились и сочетались государственные и частные мотивации. До 1914 г. рынок и финансовые соображения не были четко подчинены политическому управлению — однако тогда политические и военные решения подобным же образом также не находились в подчиненном положении относительно стремления частных производителей добиться максимально возможных прибылей [399].

До 1914 г. в относительно слабых и недостаточно развитых в промышленном отношении странах Европы движение к принятию политических решений в критически важных областях экономической инновации было очевидным (в Японии этот процесс прошел без ошибок). Однако Великобритания и Германия с 1880-х также достаточно быстро продвигались в том же направлении. Крупные оружейные компании также далеко обгоняли другие области промышленности в политизировании принятия определявших жизнь и деятельность решений. Оружейные компании и сотрудничавшие с ними вооруженные силы, таким образом, стали основными определяющими силами двуединого процесса индустриализации войны и политизирования экономики, ставшего знаковым для XX века.

Хлынувший на Королевский флот после 1884 г. поток новых технологий не только создал напряжение в сферах морали, денег и управленческой организации, но сам стал выходить из-под контроля. К началу Первой мировой войны устройства управления огнем корабельной артиллерии стали настолько сложными, что наделенные правом выбора адмиралы более не понимали, в чем, собственно, заключается различие соперничающих конструкций. Требовались слишком глубокие знания в областях математики и определяющих функционирование устройств управления огнем механических устройств — вернее, их было слишком много. Таким образом, решения принимались вконец запутавшимися и без того загруженными по службе людьми, и зачастую определялись причинами финансового, личного или политического свойства.

Секреты сталепрокатной промышленности также были крайне сложны для восприятия. Нам видится, что адмиралы так и не разобрались в химических формулах, определявших появление постоянно революционизировавших броню и пушки новых сплавов. Однако результаты испытаний последних были явными [400]и после опробования каждый мог определить лучший тип орудия или брони. Когда дело касалось устройств управления огнем, также можно было положиться на результаты их испытаний — однако и здесь оставалось значительное пространство для различных толкований относительно условий их проведения. Если корабли шли на параллельных курсах, то это было одно, а если лавировали-другое; на высоких скоростях качка судна была иной, нежели на малом ходу; волнение на море еще больше осложняло задачу. Более того, настройка орудий корабля соотносительно к способной наводить каждую пушку машине была дорогостоящим делом. Подобная процедура была делом экспертов, знавших все мельчайшие секреты устройств корабля.