Митрофан Довнар-Запольский - История Беларуси

Мы знаем уже о том, какие задачи этой власти ставил Витовт, мы знаем, что он и боярство литовское стремились оборвать союз с Польшей. Литовская политика пользовалась каждым военным успехом для того, чтобы ослабить узы своей зависимости от Короны. В самом деле, Городельский акт является естественным следствием Грюнвальдской битвы, в которой был совершенно поражен Прусский орден. Успокоение со стороны Пруссии, большие успехи Витовта на востоке и безопасность от татар дали ему возможность сначала заключить этот акт, а затем и мечтать об особой короне для Литвы. Но смерть Витовта без потомства и начавшиеся в государстве смуты дали повод проявиться, с одной стороны, тому течению, которое отстаивало самостоятельность Литовско-Русского княжества, а с другой стороны, дало повод полякам для вмешательства в литовские дела. Во всяком случае, даже акт унии 1413 г. литовское боярство не думало исполнять, что несомненно указывает на неискренность того чувства, с которым он был заключен. Появление на Виленском столе Свидригайло — дело литовского боярства, которое действовало независимо от польского и вопреки акту унии. Неудача Свидригайлы повела к компромиссу между литовскими партиями и Ягайло, следствием чего видим появление на великом княжеском престоле Сигизмунда Кейстутовича. Привилеи 1432 г. и 1434 г., выданные королем Ягайло и великим князем Сигизмундом, идут на целый ряд уступок в пользу литовского и русского, как католического, так и православного шляхетства. Таким образом, великому князю пришлось примирять с собою шляхетство, ввиду его отношений к Короне. Эти акты, между прочим, подтверждали и акт унии. Но даже значительные привилегии, гарантированные этими актами, не подействовали на руководителей литовской политики. Появление на литовском престоле великого князя Казимира Ягайловича было выражением того, что возобладала партия, отстаивавшая полную самостоятельность великого князя. Литовские паны, вопреки всяким актам унии, самостоятельно и без ведома поляков выбрали себе великого князя в то время как в Польше был старший брат Казимира — Владислав. Но преждевременная смерть короля Владислава опять поставила перед литовцами вопрос об унии. Поляки так дорожили своими прежними дипломатическими успехами, что никак не могли отказаться от идеи унии с Литвой, вследствие чего избрали они королем того же Казимира. Начались долгие дипломатические переговоры между литовскими и польскими панами. Виленский сейм 1446 г. не разрешил Казимиру принять польскую корону. Тогда поляки избрали королем князя Болеслава Мазовецкого, шурина и приятеля Михаила Сигизмундовича, не перестававшего искать сторонников для борьбы с Казимиром и для отнятия у него своих отцовских владений. Правда, поляки больше дорожили унией, нежели стремились к войне с Литвой в случае появления на престоле Болеслава Мазовецкого и потому еще раз послали предложение Казимиру явиться на престол. Литовским дипломатам пришлось на этот раз немного поступиться, так как война не входила в их расчеты и дать согласие на принятие Казимиром короны, связав своего великого князя целым рядом обязательств. Мы знаем уже, что результатом этого разрешения был казимировский привилей 1447 г. литовскому шляхетству; сверх того Казимир дал обязательство в том, что он не уменьшит территориальных владений Великого княжества, что иностранцы не будут иметь права занимать должностей в Великом княжестве и в особенности гарантировал литовцам владение Подолией и Волынью, причем в последней тогда еще сидел престарелый и бездетный князь Свидригайло. Но дело в том, что и полякам Казимир дал обещание на Волынь и Подолию. При этом заметим, что литовские паны выговорили от Казимира и еще одно условие: после его смерти избрать себе отдельного государя или же общего с поляками.

Появление в Литве и Польше одного государя обновило в польской дипломатии интересы к унии, тем более, что акты 1447 г. не могли удовлетворить поляков и, кроме того, сказался острый спорный территориальный вопрос. Отсюда начинаются новые дипломатические переговоры, возбуждаемые поляками, в которых, однако, литовско-русская шляхта заняла очень твердую позицию. Съезд поляков и литовцев в Люблине 1448 г. и переговоры в Парчеве в 1451 г., далеко не помогли братскому единению народов, выказав всю остроту вопроса. Литовцы не отказывались от братского союза в форме оборонительно-наступательного союза при условии сохранения каждым государством полной политической самостоятельности. Они заявляли, что весьма обижены актами прежних уний, говорящими об инкорпорации Литвы Польшей. Они твердо стояли на удержании Подолии и Волыни в своих руках. Поляки стояли на формальной стороне прежних актов и в ответ на обиду предлагали литовцам полное слияние обоих государств и пользование общим правом. В свой черед литовцы настаивали на уничтожении прежних актов унии, и антагонизм между сторонами был настолько силен, что только война Польши с Прусским Орденом удержала поляков от вооруженного доказательства своих прав. Литовцы в это время были в лучшем положении, ибо никакие внешние обстоятельства не грозили им, почему в конечном итоге Волынь и восточная Подолия остались в руках Литвы.

Так весь этот вопрос остался не решенным в течение последующих 40 лет казимирова управления. Литовские националисты, поддерживаемые белорусской знатью и шляхтой, несколько раз угрожали полякам полным отделением от Короны, подымали вопрос о выборах самостоятельного князя, даже пробовали вступать в заговор против Казимира. Но все их действия не были решительными и никакие обстоятельства не побуждали их к проявлению решительности, тем более, что литовцы чувствовали себя в этот период на весьма прочной позиции. С другой стороны, поляки были слишком отвлечены войной с Пруссией, которая совершенно связывала им руки. Правда, с начала 60-х годов 15 в., т. е., когда поляки уже освободились от гнета прусской войны, в самом Литовско-Русском государстве стали проявляться условия, которые портили единство отношений в самой Литве. Это был вопрос религиозный.

Со второй половины 15 в. начались притеснения православия, что вызывало национально-религиозную вражду в недрах Великого княжества. Надо отметить, что великие князья литовские, еще начиная с Ягайлы и Витовта, верно оценивали значение религиозной розни в государстве и стремились найти выход из этого положения не в полной свободе обеих религий, но в каком-нибудь компромиссе. Уже Витовт, как мы знаем, отделил Киевскую митрополию от Московской и послал митрополита Григория Цамблака с несколькими епископами на Констанцкий собор 1418 г. Но миссия этих епископов не привела ни к каким результатам. Однако правящие литовские сферы усвоили себе мысль об унии в целях разъединения Руси Западной от Руси Московской.