Митрофан Довнар-Запольский - История Беларуси

Кроме влияния на сеймиках, у каждого крупного магната была своя мужицкая шляхта, пользовавшаяся всеми политическими правами, но, разумеется, служившая только своему господину. Особенно это было развито в Литве и на Руси. Эта огромная толпа слуг всегда окружала своего господина. Но, рассказывает Гвагнини, как только пан идет к столу, сейчас и слуги усаживаются вместе с ним. У этих слуг есть еще свои слуги, но уже простые люди, хлопята. И все эти люди живут при дворе пана, который их кормит и одевает, которые и пьянствуют в корчмах на счет своего пана. Когда слуга несколько дней пропадает в корчме, а потом пан его спросит, где он был, то получает в ответ, что пил за здоровье своего пана. Тот же автор рассказывает, что однажды один бискуп расплачивался со своими слугами-шляхтою, среди них оказался неведомый ему человек, который тоже протянул руку за получением платы. Бискуп удивился и спросил, что же он делает и кому служит. Тот отвечал, что он служит и делает то, что другие, т. е. два раза в день приходит за стол есть и пить. Бискуп выдал ему жалованье. И, действительно, занятие всей этой массы слуг, по свидетельству современников, проходило в беспробудном пьянстве и обжорстве. Целые легенды создавались относительно тароватости тех или других хлебосолов-панов, о громадных кубках, которые ходили за столом и т. п. Но зато, когда нужно было пану, то вся эта благородная голытьба подымалась, как один человек и вынимала из ножен оружие не только во время бескоролевья, но даже и в обычное время. Государство иногда страдало вследствии борьбы и споров между крупными магнатами, причем эти споры превращались в настоящую войну. Так, по смерти короля Яна Собесского, гетман литовский Казимир Сапега заставил сенат при помощи войска назначить его сына Юрия, старосту жмудского, маршалком. Но этим назначением была обижена фамилия Огинских. Тогда один из последних, Станислав, разослал универсалы ко всем литовским и жмудским поветам с приказанием явиться на сборный пункт. Тогда гетман Сапега и его сын Юрий обложили Огинских в Бресте и голодом заставили их сдаться на капитуляцию. Обе стороны помирились только на время, но вскоре ссора возобновилась уже по избранию короля. Огинский собрал до 20.000 человек и стал грабить имение Сапеги. Сапега, не имея готового войска, сначала обратился было за помощью к королю, но затем собрал такое же войско и начал воевать с Огинским. Король и сенат пробовали было примирить враждовавших. Но тут случилось совершенно особое обстоятельство. На улицах Вильны встретились кареты гетмана Сапеги и молодых князей Михаила и Януша Вишневецких. Гайдуки Сапеги не разобрали, кому принадлежала карета и решили, что в ней сидит один из врагов их господина, Коцелл. Началась свалка, в которой один из свиты Вишневецких, минский ротмистр Цебровский, неудачно выстрелил в самого Сапегу. Началась перестрелка, в которой оба Вишневецких были ранены. Ошибка была понята поздно, но в результате ее с Огинскими против Сапеги соединились князья Вишневецкие. Война продолжалась между обеими партиями, Сапега потерпел сильное поражение и бежал в Варшаву. Начались грабежи и расправы со сторонниками Сапеги. Только тогда король, наконец, обратил внимание на эту борьбу и в конце концов сам пристал к партии Огинских.

Такова была сила шляхты и таково было положение вещей в период развития золотой свободы.

Перед нами обширная страна, превосходившая размерами своими Великобританию или Норвегию. Вся Литва и Белоруссия со смоленской восточной частью доходила, вероятно, до 6,5 тыс. кв. миль. Почти совершенно равнинная, покрытая большим количеством рек и озер, громадными болотистыми пространствами и вековым девственным лесом, это — наша Белоруссия и связанные с нею Литва и Жмудь.

Почва мало плодородная и во многих местах песчаная. Еще в конце 19 в. в пределах Верхней Двины было 51 % лесной площади, в местности Пинско-Березинского Полесья — 41 % и даже в Минской губ., где леса по тому времени были сильно вырублены, все же они занимали 25 % всего пространства. Даже в это позднее время, когда население доросло до 9–1/2 млн. [человек] все еще в Подвиньи пахотн[ая] земля составляла 14,7 %, в пределах Пинско-Березинского Полесья — 19,7 % и только в пределах Минской губ. — 41,6 %. Неудобные земли составляли большой процент, для отдельных уездов переходя иногда в 30 % и падая до 7 %. Все эти условия делали страну мало проходимой. Масса человеческого труда потребовалась бы на прокладку дорог и до конца 18 в. эта болотисто-песчаная страна страдала отсутствием сколько нибудь сносных сухопутных путей сообщения. Только реки и речонки были путями, связывающими части Белоруссии между собой и с внешним миром. Но на последнем пути стояли преграды, случайно выросшие в силу исторических условий. Обширный бассейн Двины, тянувший к себе бассейн Верхнего Днепра, имел выход к морю через узкую полосу, населенную латышами и находящуюся в политическом владении немцев. Веселые воды Немана с его зеленеющими берегами в истоках своих входили в пределы Прусского Ордена, т. е. опять таки во враждебный лагерь. Из глубины Полесья, из притоков Припяти и Верхнего Побужья открывался путь в широкую Вислу, и только устье этой реки до конца Речи Посполитой было в пределах объединенного государства. Но этот водный путь затрагивал весьма небольшую часть Белоруссии. Во всяком случае прямого непосредственного общения с морем для Белоруссии не было.

Воды этой страны обладали большим количеством рыбы, о чем говорят источники. Она, по-видимому, была в большом употреблении как пищевой продукт, потому что реки и озера были покрыты езами, места ловли строго разграничены, защищены законом и обычаем. Ловля рыбы, т. е. запас пищевых продуктов был делом общественным и целый ряд обычно-правовых институций определяют время и способы улова целым селом или даже целой волостью. Но рыбные продукты не могли быть предметом вывоза. Это были обычные породы речной рыбы, не вызывавшие спроса из-за моря.

Леса при условиях весьма экстенсивного хозяйства, т. е. при условиях крайней разреженности населения, доставляли меха пушных зверей, воск и мед. Это уже товары, имевшие широкий спрос. Но дорогой пушной зверь ушел, вероятно еще в древний период. В 16 в. осталась куница, быстро впрочем исчезавшая, как промысловый зверь, ибо уже в начале 16 в. дани ею заменяются деньгами, осталась лиса, однако не первосортная, волки, лани, лоси и особенно бобры. В Подвинье и Пинщине и во многих других местах ловля бобров, бобровые гоны составляют существенное занятие населения. Пчеловодство составляло также очень важный предмет промыслов. Еще в первой половине 16 в. целые местности Подвинья и Приприпятья в сплошную заняты бортничеством и бобровничеством, и занятие сельским хозяйством, добывание хлеба является лишь подспорным занятием. Но все эти приемы весьма экстенсивного хозяйства, разумеется, когда пчеловодство имеет форму бортничества. Для бортного пчеловодства нужен был глубокий лес и отбор вековых деревьев, расположенных друг от друга на большом пространстве. Для получения 2 каменей воска (76 фунтов) нужно было занять от 70 до 100 таких деревьев.