Михаил Геллер - Утопия у власти

Через семь десятилетий после революции, после одиннадцати пятилеток, создания индустриальной базы, достижений в космосе, успехов в создании термоядерного оружия, строительства могучего военного океанского флота, советская сверхдержава остается отсталой страной, в которой добывающая и топливная промышленность преобладают над обрабатывающей и машиностроительной. Сфера добычи и производства сырья и топлива оттягивают 40 процентов всех фондов и рабочей силы страны. Производство конечного продукта снизилось между 1950 и 1980 годами на 8 процентов. В век стремительного технического прогресса даже в недавних колониальных странах, доля ручного, немеханизированного труда в советской промышленности достигает 40 процентов.

Сократился грузооборот транспорта, не хватает погрузочно-разгрузочных механизмов; транспорт страны находится в состоянии технического и организационного упадка. Председатель Государственного комитета по науке и технике Г. Марчук констатировал: «Немало сегодняшних предприятий нуждается в коренной реконструкции; транспорт и связь отстают от возрастающих потребностей экономики; нуждается в лучшей организации и капитальное строительство».

За несколько месяцев до смерти Брежнева плачевное состояние экономики и причин этого были подвергнуты разбору не кем иным как «Правдой» , опубликовавшей статью академика В. Трапезникова, руководителя Института автоматики и процессов управления АН СССР. Трапезников не только отверг официальные причины падения национального дохода, такие как плохие климатические условия, исчерпание некоторых источников сырья и высокие затраты на освоение новых территорий, но и дал, хотя и недостаточное, но более правдоподобное объяснение — несостоятельность жесткой системы централизованного планирования, отсутствие материальных стимулов и подавление инициативы работников, а также отсутствие воздействия результатов руководства на самого руководителя.

В документе, циркулировавшем в виде рукописи в научных кругах в Москве в 1983 году уже во времена Андропова, составленном экономистами, резкой критике подвергалось состояние социальных отношений в СССР и подчеркивалось «исчерпание возможностей централизованно-административного управления хозяйством».

По мнению авторов документа, действующая система производственных отношений «все более превращается в тормоз их поступательного движения», перестройка хозяйства наталкивается на «скрытое сопротивление», «социальный механизм развития экономики... не обеспечивает удовлетворительных результатов...», механизм «настроен... на зажим полезной экономической деятельности населения». Мысль экономистов, чуть завуалированная социологической терминологией, все же достаточно ясна: система экономических отношений, существующая в государстве, ничего, кроме вреда, не приносит. Однако система остается прежней и при Андропове, и при Черненко.

Это и понятно: ни один руководитель не может произвести структурные изменения, не подвергая смертельной опасности саму советскую систему и то условное равновесие между социальными группами, которое исторически существует и искусственно поддерживается ради сохранения в руках верхушки всех без исключения рычагов управления.

Поэтому выбор у нынешних и будущих руководителей невелик: либо ограничить власть партийной олигархии «наверху» (т. е. свою собственную) и партийного аппарата «внизу» и предпринять необратимые меры для оздоровления государства и его экономической системы (в советском государстве, как мы выше уже показали, все проблемы являются политическими), либо не делать ничего, пошуметь немного о необходимости изменений, пригрозить кое-кому «большой дубинкой», чуть-чуть подремонтировать фасад и продолжать держаться в основном прежнего курса, уповая на проверенное десятилетиями долготерпение населения страны, на «авось» и на разработку новых источников сырья и, разумеется, на помощь Запада, заинтересованного в долговременных инвестициях и в сохранении эквилибриума советской системы (сама мысль о возможности распада советской империи внушает Западу ужас).

В недалеком будущем центр тяжести в разведывании, разработке новых источников сырья, энергетических ресурсов переместится в Сибирь. Но это потребует громадных капиталовложений и времени. Естественно поэтому, что преемники Брежнева обращают взоры и на Запад и на Восток, в надежде привлечь западногерманский и японский капитал. Переговоры с Западной Германией о строительстве заводов для переработки залежей лигнита в районе Ачинска-Канска (Южная Сибирь) в искусственную нефть начались еще в конце 70-х годов. В 1981 году была образована советско-германская комиссия по сотрудничеству в области развития источников энергии. Проект, в котором примут участие «Дейче Банк» и крупнейший стальной концерн Маннесман А. Г., рассчитан чуть ли не до конца столетия, стоимость контрактов исчисляется уже сейчас в 16,5 млрд. долларов. Это второй крупнейший проект оказания помощи экономике СССР со стороны Западной Европы. Первый — соглашение об участии западноевропейского капитала в строительстве газопровода из СССР в Западную Европу принесет Советскому Союзу ежегодную прибыль в 5-8 млрд. долларов.

Брежнев умер в начале ноября 1982 г.

Механизм перехода власти от умершего генерального секретаря к новому был отлажен и действовал, по-видимому, без особых сбоев.

Впервые в истории КПСС и советского государства сработал принцип преемственности власти. Не было разногласий в выборе пути, как то было после смерти Ленина, ни драматической борьбы внутри правящей верхушки с арестами, казнями, использованием вооруженной силы, как это случилось вскоре после смерти Сталина, ни заговора, устранившего еще живого вождя — Хрущева («бескровный переворот» в октябре 1964 года). «Подковровая борьба» закончилась победой Ю. В. Андропова, избранного генеральным секретарем ЦК КПСС на следующий же день после смерти Брежнева. Его кандидатура была предложена ближайшим соперником К. У. Черненко.

Начало политической карьеры Андропова (1914—1984) относится, как и других руководителей из «промежуточного поколения», к концу 30-х годов, когда на смену уничтожаемым старым партийным кадрам спешно выдвигали комсомольских активистов районного и областного масштаба, помогавших с энтузиазмом находить и разоблачать «врагов народа». Секретарь Ярославского обкома комсомола в конце 30-х годов, руководитель комсомола Карело-Финской ССР после советско-финской войны 1939—1940 гг., принимавший участие в организации партизанского движения во время германо-советской войны, Андропов становится в конце 40-х годов вторым секретарем ЦК компартии КФ ССР. Он быстро выдвигается в годы позднего сталинизма, когда постоянная демонстрация преданности Сталину, а не просто лояльность режиму, была единственным залогом безопасности и, при удаче, успешной карьеры. Андропову повезло, в ходе послевоенной чистки был арестован не он, а первый секретарь ЦК компартии КФ ССР, Андропова же в 1951 году берут на работу в аппарат ЦК КПСС. В 1954—57 годах он посол в Венгрии. Андропов успешно вводит в заблуждение правительство Имре Надя относительно советских намерений в разгар венгерской революции 1956 года. Удачное завершение миссии — подавление революции — было отмечено назначением Андропова заведующим отделом социалистических стран ЦК КПСС. В 1962 году он становится секретарем ЦК, достигает необходимой ступеньки на лестнице, ведущей к высшей власти. В 1967 году Андропов принимает традиционно опасный пост председателя Комитета государственной безопасности и становится 13-м по счету руководителем советской тайной полиции: пятеро из его предшественников были казнены как «враги народа», а трое впали в немилость. Вероятно, в качестве награды за согласие стать «мечом партии» в борьбе против «внешних и внутренних врагов» Андропова в 1967 году делают кандидатом в члены Политбюро, а в ознаменование заслуг по разгрому диссидентского движения он избирается в 1973 году членом Политбюро. Значение КГБ при Андропове усиливается. В 1978 году Комитет получает статус самостоятельного ведомства. Пятнадцать лет пребывания Андропова в КГБ были отмечены «успехом» в разложении и подавлении диссидентского движения внутри страны и существенным усилением советского шпионажа за границей. Пост, который в прежние времена становился как бы моральным препятствием для достижения высшей власти, послужил Андропову трамплином для решающего прыжка. Впрочем, существует исторический прецедент: Жозеф Фуше — всемогущий министр полиции времен Французской революции и эры Наполеона становится, немедленно после поражения Наполеона при Ватерлоо, председателем Директории, он управляет Францией в течение пяти дней. Время Андропова также отмерено — всего пятнадцать месяцев. Приходу Андропова к власти способствовали не только его личные качества или кропотливая работа по внедрению в сознание партийной верхушки чувства безопасности от внутренних потрясений, пока он (Андропов) остается в ее составе, но также и потому, что КГБ вбирает в себя наиболее инициативные кадры комсомольских и молодых партийных работников, становящихся как бы частью истэблишмента.