Михаил Геллер - Утопия у власти

Первым опытом применения новой формулы на практике была высылка из Советской республики большой группы ученых, литераторов, врачей, агрономов. 31 августа 1922 года «Правда» публикует сообщение, озаглавленное «Первое предостережение». Констатируя, что «определенные слои буржуазной интеллигенции не примирились с советской властью», орган ЦК перечисляет «опорные пункты» антисоветской деятельности: высшая школа, публицистика, художественная литература, философия, медицина, сельскохозяйственная наука, кооперация, а затем сообщает, что «по постановлению ГПУ» наиболее «активные контрреволюционные элементы» из среды интеллигенции высылаются «в северные губернии, часть за границу». Обозвав тех, кто «будет выброшен с территории РСФСР» «идеологическими врангелевцами и колчаковцами», «Правда» подчеркивала, что высылка «является первым предостережением советской власти» по отношению к интеллигенции.

Профессиональный состав высланных («160 наиболее активных буржуазных идеологов») очень широк. В числе высланных — ректор Московского университета проф. Новиков (зоолог), ректор Петербургского университета проф. Карсавин (философ), значительная группа математиков во главе с деканом математического факультета МГУ проф. Стратоновым, экономисты — профессора Бруцкус, Зворыкин, Лодыженский, Прокопович, кооператоры — А. Изюмов, В. Кудрявцев, А. Булатов, историки — А. Кизеветтер, А. Флоровский, В. Мякотин, А. Боголепов, социолог Питирим Сорокин, члены Комитета помощи голодающим — Е. Кускова, М. Осоргин, В. Булгаков, профессора — Велихов, Ясинский, Угримов. В сообщении ГПУ подчеркивалось: «среди высылаемых почти нет крупных имен». В дополнение к перечисленным достаточно назвать высланных философов, чтобы убедиться в лживости утверждения: были высланы Н. Бердяев, С. Франк, Н. Лосский, С. Булгаков, Ф. Степун, Б. Вышеславцев, И. Лапшин, И. Ильин, А. Изгоев.

На основании небольшого количества имеющихся документов и воспоминаний можно предположить, что Политбюро по инициативе Ленина приняло решение нанести удар по интеллигенции, наметило основные центры независимой мысли, которые предполагалось парализовать. Были названы некоторые имена (список философов был почти целиком составлен лично Лениным), а в остальном инициатива оставлялась ГПУ, влиятельным партийным деятелям и их приближенным, сводившим личные счеты. Проскрипционный список составлялся с учетом главной задачи: «предостеречь» интеллигенцию, изгнать главных смутьянов и напугать остальных. В связи с этим в список попадали те, за кем еще не было ничего замечено, и не попадали те, кого, казалось бы, следовало обязательно изгнать.

Высылка за границу была решением радикальным, но, по сравнению со смертными приговорами, выносимыми на публичных процессах, мерой «гуманной». К тому же советское правительство не могло рискнуть в 1922 году расстрелять сто или двести виднейших представителей русской интеллигенции. Это могло произвести за границей неблагоприятное впечатление. Малочисленность научных и культурных кадров, в которых государство нуждалось, казалась препятствием к резкому их сокращению путем массовых расстрелов. В июле 1921 года происходит событие, которое открывает коммунистической партии новые возможности в борьбе на идеологическом фронте. В Праге выходит сборник «Смена вех» , оформляющий «сменовеховство», движение, начавшееся в Советском Союзе и активно поддержанное партией, а затем перекинувшееся в эмиграцию. После Октябрьской революции Россию покинуло более миллиона ее граждан. Точная цифра эмигрантов неизвестна. Ленин говорил об эмиграции, насчитывающей, вероятно, от 1,5 до 2 млн. человек. Зарубежный историк говорит примерно о миллионе эмигрантов. Советский историк называет цифру — 860 тысяч эмигрантов. По данным Лиги Наций, опубликованным в 1926 году, из России после революции выехало 1 600 000 человек. Примерно четверть, покинувших родину, составляли офицеры и солдаты белых армий, в том числе около ста тысяч солдат и офицеров армии Врангеля, эвакуировавшихся из Крыма в Константинополь. Среди гражданских лиц были представители всех сословий и профессий, но преимущественно, что легко понять, те, кто считал советскую власть врагом, и те, кого она считала врагом. Значительный процент эмигрантов составляли представители интеллигенции. В эмиграции были представлены все русские партии: от крайне правых до крайне левых, от монархистов до социалистов-революционеров и анархистов. Политический состав эмиграции был убедительнейшим свидетельством ликвидации политической жизни в советской России. Все партии — за исключением РКП (б) — оказались в лагере противников советской власти, уйдя в этот лагерь добровольно, или будучи выброшенными партией-диктатором. Значительная часть эмиграции, рассеявшейся по всему свету (Чехословакия, Югославия, Болгария, Польша, Германия, Латвия, Франция, Китай), убеждена, что возвращение на родину дело короткого времени, что большевики вот-вот падут. Ее отношение к советской власти резко враждебное. Одновременно среди эмигрантов появляются пораженческие настроения, раздаются одинокие, робкие голоса: мы побеждены. Эти идеи находят поддержку в советской России. «Сменовеховство как течение среди старой интеллигенции возникло в Советской России примерно с 1918 года», — отмечает советский историк. Есть немало сходного в политике советской власти по отношению к священникам, искавшим путей соглашения с государством и шедшим на раскол в церкви, и к интеллигенции, искавшей дорог к примирению с победителями.

Весной 1920 года после нападения Польши на советскую республику, реабилитируется патриотизм. Именно он становится базой, на которой начинает строиться концепция «сменовеховства». Летом 1920 года известный юрист проф. Гредескул, один из бывших руководителей кадетской партии, отправляется в турне по стране. Он читает лекции, затем публикует цикл статей в Известиях. Он действует не только с полного согласия властей, но при их поддержке, Главный тезис Гредескула: «С каждым днем становится все виднее, что перед нами не тупик истории и не случайный ее эпизод, а большая, тарная, светлая дорога, по которой идет исторический процесс, и на этот раз направляемый сознательными усилиями прозорливых деятелей, ведет нас к величайшему перелому во всей человеческой истории».

Идея «сменовеховства» самопроизвольно и под влиянием Гредескула и его сторонников рождается в эмиграции. Редактор выпускаемой в Праге газеты «Славянская заря» Е. А. Ефимовский начинает весной 1920 года доказывать, что именно большевики защищают национальные и государственные русские интересы. Говоря в одной из своих статей о неизбежном, по его мнению, споре Европы с Советской Россией, он пишет: «В этом споре мы будем на стороне Советской России. Не потому, что она советская, а потому что она — Россия». В Париже Ю.В. Ключников читает пьесу «Единый куст» . Среди приглашенных «Бунин, Куприн, Толстой, Алданов, Илья Эренбург, недавно бежавший из Крыма, Ветлугин и автор настоящей хроники». Присутствующие согласны в оценке пьесы: скучна, как солдатское сукно — мнение Куприна, бездарна, как ржавый гвоздь — мнение А. Толстого. Но, утверждает Толстой, дело в идее, в руководящей мысли. Мысль пьесы заключалась в том, что «родина есть Единый куст, и все ветви его, даже те, которые растут вбок или в сторону, питаются одними и теми же живыми соками...». А.Толстой делает вывод: «Там в России веет суровым духом отказа, а здесь на Западе, одна гниль, безнадежный, узколобый материализм и полное разложение...»