Олег Ивик - История человеческих жертвоприношений

«Она сказала в первый раз, когда ее подняли, — вот я вижу моего отца и мою мать, — и сказала во второй раз, — вот все мои умершие родственники сидящие, — и сказала в третий раз, — вот я вижу моего господина сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним мужи и отроки, и вот он зовет меня, так ведите же к нему».

Потом друзья и родственники покойного поочередно совокуплялись с обреченной девушкой, приговаривая: «Скажи своему господину: „Право же, я совершил это из любви и дружбы к нему“».

Ибн Фадлан пишет:

«После этого та группа людей, которые перед тем уже сочетались с девушкой, делают свои руки устланной дорогой для девушки, чтобы девушка, поставив ноги на ладони их рук, прошла на корабль. Но они еще не ввели ее в шалаш. Пришли мужи, неся с собою щиты и палки, а ей подали кубком набиз (алкогольный напиток. — О. И.). Она же запела над ним и выпила его. И сказал мне переводчик, что она этим прощается со своими подругами. Потом ей был подан другой кубок, она же взяла его и долго тянула песню, в то время как старуха торопила ее выпить его и войти в палатку, в которой находился ее господин.

И я увидел, что она растерялась, захотела войти в шалаш, но всунула свою голову между ним и кораблем. Тогда старуха схватила ее голову и всунула ее в шалаш, и вошла вместе с ней, а мужи начали ударять палками по щитам, чтобы не был слышен звук ее крика, вследствие чего обеспокоились бы другие девушки и перестали бы стремиться к смерти вместе со своими господами. Затем вошли в шалаш шесть мужей из числа родственников ее мужа и все до одного сочетались с девушкой в присутствии умершего. Затем, как только они покончили с осуществлением своих прав любви, уложили ее рядом с ее господином. Двое схватили обе ее ноги, двое обе ее руки, пришла старуха, называемая ангел смерти, наложила ей на шею веревку с расходящимися концами и дала ее двум мужам, чтобы они ее тянули, и приступила к делу, имея в руке огромный кинжал с широким лезвием. Итак, она начала втыкать его между ее ребрами и вынимать его, в то время как оба мужа душили ее веревкой, пока она не умерла.

Потом явился ближайший родственник умершего, взял палку и зажег ее у огня…»

Сообщения о заупокойных жертвах подтверждаются археологами. В Усебергском кургане, который традиция приписывает королеве Асе, жившей в девятом веке, действительно найдено погребение знатной женщины, которой было около пятидесяти лет. Она была похоронена (без кремации) в украшенном резьбой боевом корабле, который ныне выставлен в норвежском «Музее кораблей викингов». Ее сопровождала тридцатилетняя служанка.

Память о человеческих жертвах, приносимых скандинавами, сохранили саги, записанные в основном уже в начале второго тысячелетия, но восходящие порой к гораздо более древним временам. «Сага о Гутах», записанная в начале тринадцатого века, но рассказывающая о временах легендарных, говорит: «…люди верили в рощи и курганы, в священные места и священные столбы и в языческих богов. Они приносили в жертву своих сыновей и дочерей, и скот вместе с едой и питьем. Они делали это из страха. Вся страна приносила за себя высшее кровавое жертвоприношение людьми. И каждый тридьунг (судебный округ. — О. И.) также приносил за себя человеческие жертвы. Но меньшие тинги (судебные собрания. — О. И.) приносили меньшие жертвы: скотом, едой и питьем. Они называли себя „кипятящими товарищами“, ибо они сообща варили жертвы».

Очень часто саги рассказывают о том, как в жертву богам, прежде всего верховному богу скандинавов Одину, приносили не безродных рабов и не пленников, а конунгов или их детей. Снорри Стурлусон в своей знаменитой «Саге об инглингах» рассказывает о Домальди, легендарном конунге Швеции, время правления которого можно условно отнести к первым векам новой эры.

«Домальди наследовал отцу своему Висбуру и правил страной. В его дни в Швеции были неурожаи и голод. Шведы совершали большие жертвоприношения в Уппсале. В первую осень они приносили в жертву быков. Но голод не уменьшился. На вторую осень они стали приносить человеческие жертвы. Но голод был все такой же, если не хуже. На третью осень много шведов собралось в Упсалу, где должно было происходить жертвоприношение. Вожди их стали совещаться и порешили, что в неурожае виноват Домальди и что надо принести его в жертву — напасть на него, убить и обагрить алтарь его кровью. Это и было сделано. Тьодольв говорит так:

Снорри рассказывает и еще об одном легендарном конунге, который поплатился жизнью за плохой урожай, — его звали Олав Лесоруб. Земли Олава в Вермаланде славились плодородием, но из-за этого к нему стеклось много беглецов из Швеции, и во владениях Олава начался голод. «Люди сочли, что виноват в этом конунг, ибо шведы обычно считают, что конунг — причина как урожая, так и неурожая. Олав-конунг пренебрегал жертвоприношениями. Это не нравилось шведам, и они считали, что отсюда и неурожай. Они собрали войско, отправились в поход против Олава-конунга, окружили его дом и сожгли его в доме, отдавая его Одину и принося его в жертву за урожай». Впрочем, сам Снорри был уже христианином, языческих традиций не одобрял и стоял на рационалистической точке зрения:

«Те из шведов, что умнее, однако, видели: голод из-за того, что народу больше, чем земля может прокормить, и конунг тут ни при чем».

В «Саге о Хервёр и Хейдреке» рассказывается о легендарных конунгах, которые должны были для спасения народа принести своих детей в жертву. В ней говорится:

«В то время пришел такой большой неурожай в Рейдготаланд, что он, казалось, обезлюдеет. Тогда были выбраны прорицатели, и были брошены гадательные дощечки, и стало известно, что урожай придет в Рейдготаланд не раньше, чем будет принесен в жертву мальчик, который в стране самый высокородный. Конунг Харальд сказал, что самый высокородный сын Хейдрека, а Хейдрек сказал, что самый высокородный сын конунга Харальда. Но разрешить это можно было, только отправившись туда, где все решения были верными, к конунгу Хёвунду».

Мудрый конунг Хёвунд приходившийся отцом Хейдреку и, соответственно, дедом его сыну, оказался перед нелегким выбором: назвав своего внука самым высокородным, он тем самым обрекал его на смерть. Хёвунд признал первенство внука, но дал сыну хитрый совет:

«— Попроси, чтобы каждый четвертый человек, который будет присутствовать на жертвоприношении, перешел под твою власть, или ты не позволишь жертвовать своего сына. Мне не нужно учить тебя, что тебе делать дальше».