Мануэль Саркисянц - Английские корни немецкого фашизма

В свою очередь в Германии, сотрясаемой кризисами, образованная буржуазия почти безоговорочно отказалась от привычного ей идеала гуманистической самореализации (в свое время возникшего в качестве, так сказать, «мятежа» против догм двора и церкви) — отказалась, чтобы, мобилизовав мелкобуржуазный конформизм в форме национал-социализма, избежать собственного деклассирования и пролетаризации. Буржуазия Центральной Европы, ощущавшая близость экономического кризиса и, в частности, панически боявшаяся потерять свой статус, смотрела на гуманистическое культурное наследие как на балласт, мешающий ей защищать интересы своего класса. Такая ситуация порождала агрессивность в обществе [732] Jochen Schmidt, Geschichte des Genie-Gedankens, Band II, S. 221. — вплоть до того, что люди были готовы к смерти и убийству. И тут — в качестве приема обороны в классовой борьбе — возникала идея направить классовую зависть в другую сторону — в сторону расовой борьбы. Идеология расовой борьбы формировалась прежде всего с помощью инстинктов и лишь во вторую очередь с помощью рациональных аргументов. Национальная, «фёлькише» политика в этот период рассматривала «яд интеллектуализма, либерализма» (как это уже давно повелось в Англии) как угрозу для власти и ассоциировала его чуть ли не с «господством черни» [733] Georg Schott, Houston Stewart Chamberlain, der Seherdes Dritten Reiches (Munchen, 1934), S. 8. . В этой ситуации социальный инстинкт самосохранения велел буржуазии пожертвовать доводами разума. Необходимо было согласиться на «мышление кровью», ставшее частью официальной идеологии Третьего рейха. Страх буржуазии потерять свой статус заставил ее пожертвовать и свойственной образованным людям гордостью наследием классиков с их традиционным уважением к разуму. В результате обращение немцев к английской модели — не обремененной идеализмом образованности — оказалось совершенно естественным.

Во время этой агонии немецкого образованного бюргерства Эрнст Вильгельм Эшман [734] Эрнст Вильгельм Эшман (1904—?) — нем. писатель, философ и историк культуры. с особой настойчивостью рекомендовал немецкому обществу, уже уставшему от гуманизма и демократии, английские методы формирования вождей — именно в силу британской антиинтеллектуальности. Эшман заявил, что он не уверен, является ли отставание английских студентов первого семестра от немецких [735] До 1917 г. в Англии степень доктора вообще не присуждалась. Желающие получить ее вынуждены были отправляться в другие страны, например, в Германию (прим. автора) . Ross MacKibbin, Class and Culture. England 1918-1951 (1998), p. 251. (или французских) студентов недостатком [736] E. W. Eschmann, "Englische Fuhrerbildung": Die Tat, XXVII, Heft 3 (Juni 1935), S. 164. . «Пространство духовного [в Англии] не так обширно, как на континенте» [737] Ibid., S. 175. . Эту столь точную констатацию Эшман подал как пример для подражания.

Английское начальное образование в середине XIX в. было худшим в Западной Европе — правительство давно уже не интересовалось образованием как таковым, а островной этноцентризм придавал ему ограниченность. (Так, в 1914 г. в Кембридже история Европы — кроме древнегреческой и римской — вообще не входила в программу экзаменов для младших курсов.) Но в Германской империи недостатки английского образования расценивались именно как «основа расовой гордости и тем самым — как основа неистощимой национальной энергии [англичан]». Англоманы вильгельмовских времен понимали, что объективное восприятие мира и своего положения в нем вряд ли может пойти на пользу национальным интересам народа, нацеленного на завоевание мирового господства [738] Carl Peters, England und die Englander (Hamburg, 1915), S. 154; G. M. Trevelyan, History of England, Vol. III (Garden City, New York, 1952), p. 254; Raphael Samuel, Patriotism. The making and unmaking of British national identity (1989), p. 11. . Напротив, в период стабилизации Веймарской республики немецкий англист-гуманист Вильгельм Дибелиус увидел в «недостатке способности к образованию» у английского народа не достоинство, а изъян: «Слабо развитая интеллектуальность — черта, характерная именно для Англии, вследствие которой народным идеалом может стать джентльмен без какого-либо налета интеллекта» [739] Wilhelm Dibelius, England, Halbband II, S. 165. .

Видный британский историк Тревельян писал об отношении англичан к народному образованию следующее: «Обучение народа — это причуда, подходящая для усердных иностранцев... которым недостает нашего превосходства в характере и нашего положения в мире». Англичанин Г. Спенсер утверждал, что «преподаватель физкультуры... по всей вероятности является... смесью филистера и варвара» [740] H. J. Spencer, in Contemporary Review of July, 1900, p. 115, quoted by Mack, pp. 215f. . Именно подобные качества вызывали зависть в империалистической Германии. Карл Петерс с удовлетворением отмечал, что в Англии «даже в университете... в основном учат футболу, крикету и гребле, а спортивная ловкость преподавателя ценится выше, чем образованность» [741] Dibelius, S. 88; Trevelyan, History of England, III, p. 194, 254. ; учащиеся же пребывают в «наивном неведении... насчет всего, что не относится к Англии» [742] Carl Peters, England und die Englander, s. 207. . И уж если английское воспитание отражало «здоровый» мир английской буржуазии [743] Eschmann, "Englische Fuhrerbildung": Die Tat, XXVII, Heft 3 (Juni 1935), s. 168. , значит, такое воспитание обязательно должно было исцелить и недуг грядущего социального деклассирования немецкого бюргерства.

Ведь те, кто еще в первую мировую войну гордился своим гуманизмом, заявляя, что «быть немцем — ...значит серьезнее относиться к духу, чем к жизни» [744] Max Hildebert Boehm, Sinn der humanistischen Biidung (Berlin, 1916), S. 52. , теперь начали воспринимать гуманизм, в том числе и гумбольдтовский, как тягостное бремя. Как бремя героического императива, а то и как почву для появления таких нарушителей дисциплины и порядка, как брат и сестра Шолль, которые восемь лет спустя выступили со своей «Белой розой». Особое недовольство вызывала гумбольдтовская традиция немецкого университета: «немецкому университету до сих пор [1935 г.] ...не хватало... воспитательного элемента», т. е. муштры. Ведь все-таки

«задача университета прежде всего заключается в воспитании [745] Так, в 1938 г. в немецких университетах остался всего 71% профессоров от уровня 1931 — 1932 гг. (прим. автора). » [746] Eschmann, S. 176; David Schoenebaum, Hitler's Social Revolution. Class and status in Nazi Germany 1933-1939 (New York, 1980), S. 244. . В 1943 г. Роланд Фрейслер, приговоривший к смерти профессора Курта Хубера за подстрекательство студенческой молодежи к бунту, возглавляемому «Белой розой» брата и сестры Шолль, также настаивал, что «университетский профессор должен... воспитывать... вверенную ему... молодежь» [747] Clara Huber, Kurt Huber zum Gedachtnis: "...der Tod war rucht vergebens" (Munchen, 1961), S.45. .