Мануэль Саркисянц - Английские корни немецкого фашизма

Одна из причин такого «забвения» кроется в представлении о «коллективной вине» всех немцев, признание которой стало чем-то вроде пропуска в «свободный мир» НАТО, и предпосылкой для «экономического чуда» при Аденауэре. Поскольку в 1944—1945 гг. немецкий народ не восстал против тех, кто привел его к войне и чудовищному поражению (как это отчасти было в 1918 г.), то многие бывшие нацисты смогли войти практически во все институты власти послевоенной Федеративной республики Германии. Их организаторский талант и умение приспосабливаться оказались незаменимы для восстановления послевоенной Германии и «экономического чуда». Одним из следствий приятия бывших нацистов в немецкое общество стало провозглашение «коллективной вины» всего народа: ведь если виновны все, то невозможно уже обвинять отдельных лиц. А поскольку абсолютно все не могут быть виновны, то делался вывод, что не виновен никто. Следование такой логике (которую трудно назвать аристотелевской), довольно часто приводило к различным абсурдным заявлениям. Так, в кругах содружества студентов юридического факультета утверждалось (такие высказывания делались якобы для защиты немецкого народа от обвинений в коллективной ответственности), что коменданту Освенцима Рудольфу Хёссу «был вынесен несправедливый приговор» [57] 29 марта 1947 г. Хёсс был приговорен в Варшаве к смертной казни и несколько дней спустя казнен в Освенциме. . В результате нацистский геноцид очень часто стали рассматривать сквозь призму других несправедливых поступков, совершенных противоположной стороной (или вменяемых ей в вину).

После падения Третьего рейха именно англоязычные победители предложили Западной Германии свои демократические образцы правления. Германия добровольно продолжала зависеть от англосаксонских моделей, игнорируя свои прежние демократические стремления: крестьянскую войну 1524—1525 гг., революции 1848— 1849 гг. и Ноябрьскую революцию 1918 г., которая привела к становлению первой современной демократии на немецкой почве. Результатом такого длительного «перевоспитания» стала безоговорочная вера в то, что немецкая история не смогла сама породить демократическое государство, что она была лишь сплошным отклонением от правильного пути и что нацистский фашизм следует считать исключительно немецким феноменом.

Все это, в свою очередь, способствовало закреплению соглашения, согласно которому понятие о «коллективной вине» применялось только по отношению к немецкому народу, — по крайней мере, среди западных союзников. И, естественно, ни одной публикации в Германии не полагалось напоминать наставникам немцев о том, откуда к ним пришли расизм и даже геноцид. В то время как упоминание о любых русских (не говоря уж о «сербских» или «иракских») образцах для Адольфа Гитлера не вызывает никакого негодования, любая отсылка к британским образцам, которым подражал фюрер, подпадает под жестко регламентированное табу — несмотря на подробные описания подобных «образцов» в английской историографии и на многочисленные заявления самого Гитлера о том, что же послужило для него моделью.

В результате английский перевод следующего текста из книги Ханны Арендт «Элементы и происхождение тоталитарного господства» [58] Немецкое издание этой книги вышло уже после английской публикации — в 1955 г. под названием "Elemente und Ursprunge totaler Herrschaft" (прим. автора). : «английское общественное мнение... создало самую плодородную почву для... возникновения биологических представлений о мире, целиком ориентированных на расовые доктрины» — зазвучал таким образом: «английское общественное мнение... стало плодородной почвой для различных натуралистических доктрин, возникших в то время». Комментарии излишни. А «перевод» текста, касавшегося «непреодолимой дистанции [от туземцев], на которой держались английские колониальные чиновники и которая послужила причиной для ненависти к ним...» превратился в следующий эвфемизм: «отчужденность была свойственна всем британским чиновникам». Такой «перевод» отражал, скорее, представления послевоенной Западной Германии, чем Британии. Надо сказать, что и мой собственный текст был «покалечен» подобным же образом. Некий мистер Питер П. Борнхаузен, «тщательно редактировавший» мою лекцию «Представление о Третьем Риме и Третьем рейхе» для публикации, вычеркнул следующие давно известные цитаты из сэра Чарлза Дилка и Герберта Джорджа Уэллса: «голые варвары... спаслись от истребления, потому что европейцы не могли постоянно жить в их климате [в Индии]»; «единственным разумным и логичным решением в отношении низшей расы является ее уничтожение». (Не кто иной, как Тойнби напоминал об этом англичанам еще в 1934 г.) [59] Hannah Arendt, Elemente und Ursprunge totaler Herrschaft (Frankfurt, 1955), p. 292; pp. 177, 212 of the English version; Russland und Deutschland im 19. Und 20. Jahrhundert. Zwei Sonderwege... Herausgegeben von Nicolaus Lobkowicz... (Koln, 2001), S. 89; Charles Wenworth Dilke. The Greater Britain (London, 1894), p. 535; Herbert G. Wells, Works, Vol IV (London, 1924), p. 274; A. Toynbee, A Study of History, I (Oxford, 1935), p. 213.

Аналогичным образом подробнейшая история немецкого антиинтеллектуализма, написанная Дитцем Берингом [60] Dietz Bering. Der Intellektuelle. Geschichte eines Schimpfwortes (Stuttgart, 1978). , откровенно опускает фёлькише (прото-нацистское) заявление Фридриха Ланге (1899) о том, что следование британским образцам, усвоение «духа джентльменов... приведет к тому... что с течением времени образованных людей [среди немцев] будет все меньше... Напротив, мы пройдем через все стадии... воспитания, чтобы научиться владеть миром, и станем на равных с нашими заморскими двоюродными братьями, уже владеющими миром... [это произойдет] тогда, когда мы станем похожи на них» [61] Friedrich Lange, Reines Deutschtum. Grundzuge nationaler Weltanschauung (Berlin, 1904), S. 386f.

Поклонник Англии Эрнст Хэкель (1834—1919) утверждал, что «немцы достигли бы гораздо больших успехов в управлении колониями, если бы перестали руководствоваться идеалистическими представлениями». Сам он был очень привязан к Англии и часто посещал эту страну. Эрнст Хэкель в значительной степени способствовал распространению социал-дарвинизма в Германии. Он занимался популяризацией идеи об «аристократических принципах устройства природы», ставшей впоследствии частью доктрины Гитлера, и являлся членом прото-нацистского «Общества Туле». Хэкель называл англичан и немцев двумя тевтонскими народами и мечтал об их союзе — точно так же, как Хьюстон Стюарт Чемберлен, главная работа которого предвосхитила основные установки Хэкеля. Однако немец Хэкель «так никогда и не смог подняться на одну ступень с [англичанином] Хьюстоном Чемберленом (1855— 1927) в анналах нацистской истории» [62] Daniel Gasman, The scientific origins of National Socialism. The Social Darwinism of Ernst Haeckel (London, 1971), pp. 127, 30, 131 f, 173. . Влияние Чемберлена на Гитлера не в последнюю очередь объяснялось псевдовагнерианским освящением понятия «фюрер», придуманным этим онемеченным британцем — духовным лидером наследников Рихарда Вагнера. Именно Чемберлен посвятил Гитлера в «Спасители германской расы», именно он назвал его посланником богов [63] Joachim Kohler, Wagners Hitler. Der Prophet und sein Vollstrecker (Munchen, 1997), S. 240, 241, 245 (Anm 50), 249, 251. . В то же время, преследуя чисто практические цели, Гитлер видел за расовыми доктринами Чемберлена пример, который давало ему мировое господство имперской расы, мировая гегемония Британской империи.