Евгений Кукаркин - Я тоже виноват

Он обхватывает нас за плечи и прижимает к себе.

- Сегодня радостный день встреч и горечь воспоминаний. Все же не следует нам забывать те годы, когда мы были связаны сильной дружбой и надеждой выжить. Идите, ребята, там много собралось наших... - подполковник подталкивает нас к залу.

Здесь полно знакомых лиц, но как изменились ребята, кто потолстел, кто похудел, кто выглядит безобразно, кто моложаво. Несколько инвалидов сидят в креслах с большими букетами цветов. К нам подошло несколько парней, эти учились вместе со мной в институте. Ко мне и Саше тянутся руки.

- Сашенька, какая ты..., - восхищенно глядит на нее Коля Румянцев.

- Мальчики, девочки, неужели это вы, - Гриша Шмелев нагло целует Сашу в щеку, а меня небрежно похлопывает по плечу.

- Ребята, как рада вас видеть..., - Саша по очереди обнимает их.

- Пойдемте, я там столик сообразил, - Гриша тащит Сашу за собой, вся наша группа идет за ним.

Это не столик, это стол. За ним две молодые женщины, которым нас сначала представляют, потом к ним подсаживается Гриша и Коля, это их примадонны. Еще двое бывших бойцов нашего взвода, толи со своими женами, толи подругами. Одного из них я знаю, это Володя Паршин, пулеметчик, демобилизовался из Афгана, раньше меня на год.

- Юрка, привет, - он тянет мне руку через стол.

- Привет.

- Хотел Машку, мою сестру, привести сюда, а она как узнала, что ты придешь, сразу отказалась. Чем это ты ее напугал?

- Машку?

И тут мне словно стукнуло по голове. Машка, это Марина Паршина, мастер цеха. Черт, никуда не деться от нее.

- Слушай, я даже не представлял, что она твоя сестра.

- Маша, твоя хорошая знакомая? - невинно спрашивает меня Саша.

- Она работает со мной в цеху.

- А...

- Ничего, ты Машку держи в ежовых рукавицах, - продолжает мысль Володя, - она жалуется, что ты несносный, въедливый тип...

- Это точно, - кивает головой Саша.

И тут они рассмеялись. Мы уселись за стол и приготовились пировать. Разговоры и воспоминания витали в воздухе...

Здесь сильно не разгуляешься, на столе только шампанское и фрукты, но находчивые афганцы уже выдернули припрятанные в складках одежды бутылки с водкой и шум встречи стал охватывать всех присутствующих. Выступил с данью к павшим командир полка, с здравицами - замполит и начальник штаба, орали перегретые спиртным сослуживцы, Саша пила небольшими порциями шампанское и похоже одна была более менее трезвой среди всех приглашенных. Заиграла музыка, это нанятый небольшой ансамбль пытался встряхнуть бывших сослуживцев. К Саше подлетел Гриша Шмелев.

- Александра, нечего рассиживать со своим бирюком, пойдем встряхнемся.

- Ты танцевать то можешь? - усмехается она.

- Я все могу. Пошли.

- Ты не против? - оборачивается ко мне Саша.

- Иди... иди.

Они уходят в другую половину зала, где уже организовалось что то на подобии - сбойчика. Хмельные пары пытаются двигаться в такт музыке. Мои друзья за столом шумят, вспоминая выжженную землю Афгана. Володя Паршин через стол рассказывает мне о себе.

- Я ведь из дома после войны ушел. Тошно было смотреть на родню, все там на меня смотрели, как на лишний рот. У меня тогда с работой было туго. В доме теснота. Нашел девчонку, вот она моя Ниночка, - он нежно кивает на свою подругу, - с нормальными родителями, женился на ней и ушел из дома. Осталась у родителей Машка, жалко мне ее, славная девчонка, но вот задавлена мамашей и глупостей много делает из-за нее.

- А мне она казалась очень ершистой.

- Конечно так и будет, вы же там как кошка с собакой. Она мне рассказывала все о тебе.

- Часто встречаешься с семьей?

- Помогаю... Как никак вырос то там.

Вечер вступает в последнюю фазу, когда надравшиеся афганцы чувствуют, что пора выпустить пары. Уже организовалась компания двинуть на ночь в баню и опробовать там сауну. Во главе с замполитом эти парни шумно уходят, утаскивая своих подружек. Володя примыкает к ним и за столом осталось несколько редких пар. Саша спрашивает меня.

- Юра, нам не пора?

- Да, поехали.

- Ты меня проводишь до дома? - спрашивает меня Александра.

- Конечно.

В такси я прижимаюсь к Саше.

- Поехали лучше ко мне.

- Юра, уже поздно. Меня ждет мама, Светка. Давай в следующий раз.

Теперь ее не уговоришь, я это знаю. Расслаблено откинулся на спинку.

- Не расстраивайся, - улыбается Саша.

- Я не расстраиваюсь, я злюсь.

Сашу проводил до дома и поехал к себе. Поднимаюсь по лестнице до своего этажа и вижу на подоконнике знакомый силуэт.

- Марина Ивановна? Что вы здесь делаете?

- Я... пришла к тебе..., но ключ... забыла, оставила дома...

Да она пьяная в стельку. От нее несет перегаром за версту.

- Марина Ивановна, вам надо домой или где вы там спите...

- Я... хочу спать с тобой..

И тут она икнула и стала подниматься с подоконника. Я понял, что никуда она уже добраться не может. Девушка вцепилась в стенку и медленно стала перебираться ко мне. Не дойдя шаг она, повалилась и мне пришлось ее подхватить.

- Надо же, нажраться как свинья.

- А вы тоже... нажрались...

Тут Марина отключилась, пришлось затаскивать ее в мою квартиру.

Пьяную куклу опять свалил на диван. Немного пришел в себя, окунулся под душем и вернулся в комнату. Как и в тот раз, раздел ее до гола и накрыл одеялом. Вот навязалась на мою голову. И так что у нас завтра... суббота, выходной день. Для кого- нибудь может быть и выходной, а у меня завтра похороны Василия Герасимовича. Все же немного высплюсь, хоть до одиннадцати.

Утром проснулся и вышел в гостиную.

- Эй...

Но что это? На диване Марины нет, как нет на стуле ее платья и одежды. Обошел всю квартиру... пусто. Ну и хорошо, меньше нервотрепки.

На кладбище мало народу. От цеха почти несколько человек, хотя приглашали всех. Прессовщица Клавдия Яковлевна встретила как родного.

- Юрий Андреевич, вот хорошо, что пришли. Представляете от завода вы из начальства, почти один...

- Каждый приходит по своей совести...

- Вот именно, мужик столько лет заводу отдал, а эти, никакого почтения... Да что с них взять, все молодые..., начальство, считай, пять раз менялось, пока Василий был начальником цеха.

- А где же наш профорг?

- Не пришел. Ему сейчас не до этого. Анатолий кляпает очередной пасквиль...

- Что это значит?

- А вы не догадываетесь? Он теперь метит на место Василия Григорьевича, вот и пишет тысячи бумаг, доказывая, что без него цех не пойдет в гору.

- А пасквиль то на кого?

- На вас, на кого же. Пока вы ему один дорогу перекрываете.

Настроение у меня окончательно испортилось. Подъехали машины с гробом и родственниками. Начался ритуал прощания. Кто то толкнул меня в плечо.

- Это я, Юрий Андреевич, - шепчет голос сзади.

Да это же Марина.

- Где ты была?

- Пораньше встала, ездила в морг к Василию Григорьевичу, а от туда сюда.