Евгений Кукаркин - Лжесвидетель

- Сколько немножко? Бутылку, две?

- Да. нет. Была уже начатая бутылка "Три семерки", она пила на равных.

- Литровая, пол литровая.

- Пол литровая, но мы ее тогда не допили. Я на следующий день допил ее один. Она так на кухне и осталась, мы не успели сдать.

- Кто может подтвердить, что вы в тот день не допили бутылку?

- Клава.

- Уважаемый, суд. Прошу, для проверки показаний свидетеля, пригласить еще одного свидетеля, его сожительницу Клаву.

- Пусть войдет свидетель, - милостиво соглашается судья.

Судебный исполнитель приводит Клаву. Вид ее плачевный. Она взглянула на меня и поняла, что пощады не будет. Защитник поет соловьем.

- Свидетельница, сколько вы выпили со своим сожителем в день трагедии?

- Не знаю.

Зал загудел, защитник открыл рот.

- Как не знаете?

- Я не была в тот момент в доме.

Защитник становится багровым.

- Что значит не были?

- Так, не была.

Жанна Дмитриевна с любопытством смотрит на Клаву и я вижу, на ее столе пухлую мед карту, совсем не прикрытую и даже с места свидетеля, можно увидеть на ней фамилию, имя, отчество. Клава давно заметила ее и теперь умоляюще смотрит на прокурора.

- И выходит не выпивали со свидетелем?

- Я не пила.

- Так может все выпил ваш сожитель? - уже обрадовался защитник...

- Я же сказала, меня в этот день в доме не было и я ничего не выпивала.

- Где же вы были?

- Дома. У мамы.

В зале гул.

- Могу ли я понять это так, что свидетель лжет о вашем конфликте с ним и о том, что вы сбежали из дома.

- Андрей наверно прав.

Жанна Дмитриевна гладит ладошкой мед карту. Клава, как привязанная, смотрит на эту этот пухлый документ.

- Ничего не понимаю, так вы утверждаете, что в момент убийства вы были дома.

- Чего же здесь не понять? С Андреем была Клава.

- А вы кто?

- Я ее сестра.

Похоже это бомба. Защитник яростно смотрит на нее.

- Так почему же вы здесь? Где Клава?

- Меня сюда почти силком привезли, а Клава..., я не знаю, где Клава.

Судья уже все понял.

- Защитник и прокурор, подойдите ко мне.

У столика судьи идут споры. Потом все расходятся. Судья делает вывод.

- Гражданка Свиридова покиньте заседание суда. Вызовите следующего свидетеля.

В зал вводят ту молодую девушку, что была в комнате свидетелей. Я нутром почуял опасность.

- Итак представьтесь, кто вы? - начал защитник Каюрова.

- Елена Салтыкова подруга Клавы.

- Вам знаком сожитель Клавы?

- Да.

- Это он? - палец защитника уперся в меня.

- Нет.

Зал опять загудел. Неужели влип.

- А кто же?

Она смотрит на меня и неуверенно говорит.

- Может это ее новый... ухажер.

- Что значит, новый?

- С Андреем я встречалась несколько раз. Но это был не тот, тот высокий, худой...

- Давно вы встречались?

- Наверно за месяц до событий у них под домом.

Я вижу, как облегченно распрямилась Жанна Дмитриевна.

- Свидетель, - это уже ко мне, - когда вы познакомились с Клавой.

- Дней за двадцать до указанных событий.

Я вижу как опять вздрагивает Лена. Что то видно не так. На мое счастье, защитник перешел на другую тему.

- Гражданка Салтыкова, скажите, не говорила ли вам Клава, куда она должна была поехать или хотела?

- Нет. Мы с ней после той вечеринки не встречались.

Теперь адвокат Каюрова как-то потух. Да и сам Каюров понял, что проиграл.

Судья подводит итог.

- Завтра будет заключительный этап суда. Суд постановил, гражданина Каюрова до вынесения приговора взять под стражу.

В зале гул. Двое прапорщиков идут к обвиняемому и одевают наручники. Я выхожу из зала и попадаю под блики фотоаппаратов и зрачки камер телевидения. Георгий грудью напирает на журналистов расчищая дорогу.

- Граждане, пропустите, интервью будет завтра.

- Свидетель, это правда, что вам пытались подсунуть вместо Клавы ее сестру? - верещит почти девочка, с мохнатым микрофоном в руках, над моим ухом.

- Андрей, - это голос Аллы Владимировны, она буквально вцепилась в рукав и тащится со мной по коридору, - там на улице... что то невообразимое. Не ходите туда.

- Наша машина у черного хода.

Григорий сумел оторваться от репортеров, а я стряхнул Аллу Владимировну.

- Извини, встретимся потом.

- Когда потом?

- Когда победим.

- Ты несносный...

Лейтенант толкает меня корпусом к черному ходу.

Во дворе, где стоит наша машина, уже четверо милиционеров придерживают взбесившиеся ворота. За бетонным забором дикий вой. Один из милиционеров отрывается от ворот и подбегает к нам.

- Срочно уходите в здание. Эти бандиты только что освободили Каюрова.

- Как освободили?

- Да так. Воронок только вышел за ворота, его грузовиками прикрыли и буквально разнесли на клочки. Арестованного пересадили в легковушку и увезли. Теперь эти... хотят вашей крови.

- А вы как?

- Немножко подержимся здесь, а потом забаррикадируем за дверями здания, здесь мы их точно не пропустим.

Георгий повернулся ко мне и стал заталкивать обратно.

- Андрей, валим обратно.

Мы оказались опять в здании суда. Стали пробираться через встревоженных людей к главному ходу. В вестибюле слышен грохот, здесь два служителя подпирают закрытые двери. Они теперь грохочут и трясутся от ударов.

Часть журналистов, оставшихся в суде бросилась к окнам и снимает буйную неуравновешенную толпу на улице. Остальные люди растеряно толпятся кучками в зале. Георгий хлопает меня по плечу.

- Андрюша, никуда не уходи от сюда, я попытаюсь осмотреть здание...

- Давай.

Лейтенант убежал по лестнице вверх. Я отошел к стене. Кто то дергает меня за рубаху.

- Андрей...

Я оглядываюсь, передо мной стоит свидетельница Елена Салтыкова.

- Я слушаю вас.

- Вы не загляните сегодня в семь вечера в кафе "Улитка", мне вам нужно сказать что то важное.

Я ошалело смотрю на нее, сейчас обстановка не до свиданий.

- Хорошо. Если буду жив. Вы же видите что творится...

- Вижу, я понимаю, это все затеяно из-за вас, но все же, если выберетесь от сюда, приходите... Я надеюсь, что увижу вас.

К нам протискивается Алла Владимировна.

- Андрей разве ты не уехал? Господи, что же делается, сейчас они разнесут двери и разорвут тебя на части. Я теперь понимаю, почему они штурмуют здание.

- Мы не могли выехать, ворота там блокированы.

- Ребята, вам надо срочно смываться.

Я с грустью гляжу на нее смотрит на нее.

- Как?

Алла Владимировна мучительно думает, потом робко говорит.

- Может быть ты спрячешься где-нибудь?

- Может быть. Самое ужасное не в этом, Каюров сбежал..., теперь окажется, что все мои труды будут напрасны.

- Сбежал, - ахнула Салтыкова.

- Не может быть, - журналистка с ужасом смотрит на меня. - Да что же здесь творится? Где власть, милиция, войска?

В это время со звоном вылетели стекла на некоторых окнах. Толпа в центре зала шарахнулась в коридоры и на лестницы. Один оператор со своей камерой свалился с окна, придерживая окровавленную щеку. Часть журналистов убежала из опасной зоны. К нам спускается с лестницы Георгий.