Евгений Кукаркин - Пределы выживания (Полигон - I)

- Ну-ну. Этот, - он кивает на Молчанова, - которого действительно солдаты не подпустили к цепи, - будет жить?

- Будет, мразь живуча.

- Считаете, что уже инфекция кончилась?

- Похоже она разносится по воздуху, а ветер с востока, все пошло за поселок.

- Здесь со мной несколько врачей, вы не проводите нас, не покажите, где погибли люди.

- Пошли.

Я вожу их по избам, где сопровождавшие нас люди осматривают умерших.

Один из них вдруг говорит.

- Дерьмовая работа... полковник, эти зараженные избы сжечь. Остальной поселок продезинфицировать, на всякий случай. Всех оставшихся жителей выдержать в карантине.

- Слушаюсь.

Костюмы уходят, со мной остается Семененко.

- Признайтесь доктор, вы предупредили этих...

- Кого, полковник?

- Этих... из управления.

- Я, - пытаюсь соврать ему.

- Так. Ну, а вы от куда узнали, о том что в этот день будет запущена ракета?

- Интуиция.

- Ну-ну. Пошли, доктор, к оцеплению, вызовем пожарные машины. Огнеметы у нас есть, чтобы остальная деревня не сгорела, нужно их дождаться.

К вечеру сожгли дома с умершими. За это время, пожарные машины облили поселок какой то гадостью.

- Это тоже отрава? - спросил я полковника вечером, когда он явился ко мне в Пашкин дом.

- Вы про что?

- Про эти дегазационные растворы.

- А это... Ерунда, немного щелочи в воде.

- Обошли поселок?

- Обошел. Здорово вы здесь поработали. Нас теперь ненавидят, как никогда.

- Разве это я виноват? Ракету то запускал не я.

- Не вы. Но я вообще то..., вообще... вас можно отдать под трибунал.

- За что же, полковник? - усмехаюсь я.

- За убийство.

- Уж не Молчанов ли умер?

- Нет. Погиб староста поселка.

- Вот не ожидал, это же ваш человек.

- Не смейтесь. Он повесился в сарае и оставил записку с пояснением, почему это сделал. Оказывается из-за вас.

- Если бы вы мне не рассказали о записке, я бы подумал, что вы его на тот свет отправили сами.

- Чего вы ершитесь, над чем смеетесь, доктор. Плакать надо.

- Полковник, я ведь понимаю старосту, ему с полигона не выехать, а смерть жителей поселка, ему близкие родственники не простят. Когда он со мной последний раз говорил, то все время подчеркивал, что лучших друзей, чем вас полковник и начальника части он не знает. Он вам так верил, что провел массовую агитацию в поселке против меня, он верил в вашу непогрешимость и эта ракета была для него большим ударом. Похоже все прошедшее не из-за меня.

- Командир части всегда восхищался вами, доктор. Он все время хотел вас видеть в своей команде и даже предлагал, призвать вас на службу. Я пожалуй поддержу его инициативу. Вам надо быть у нас, доктор.

- Я этого не хочу.

- А вас спрашивать не будут, призовут из резерва и все.

Похоже он здорово разозлился, даже не попрощался ни с кем, так и выскочил за дверь.

ОКТЯБРЬ

Кончился почти месячный карантин, я выезжаю в Глушково опять на телеге. Теперь возчиком молодой парень, лет восемнадцати.

- Эй, приятель, ты не тетки Клавдии сын?

- Ага.

- Звать то как?

- Фома...

- Скажи мне, Фома, а где старый возчик.

- Помер он. Как ента штука упала, так и помер.

- Странно, я тогда обошел все дома, но ни в одном его не видел.

- Так у магазина помер же.

- Как у магазина, у магазина я тоже никого не видел.

- Он спал на ступеньках и не пошевелился, когда был взрыв, так там и умер, а после, дед Митроха пришел, взвалил его на плечи и унес.

Теперь я вспоминаю, дом деда тоже был заражен, его сожгли вместе с детьми и бабкой.

Телега ползет по военному городку. Я забираю свой чемоданчик и направляюсь в сторону Глушково. Рядом со мной останавливается газик, открывается дверь и появляется голова командира части.

- Доктор, вы куда?

- Домой, в Глушково.

- Садитесь, я подвезу.

- Да здесь рядом...

- Садись, садись...

Я забираюсь на заднее сидение. Машина трогается.

- Вы здорово потрудились в Комарово, доктор. Командование выражает вам благодарность.

- Спасибо.

- Однако, у меня вызывает беспокойство ваши отношения с майором Молчановым. Я уже раз беседовал с вами по этому поводу и подумал, что вы благоразумно остановитесь, но последние события показывают, что раскол между вами еще больше углубился и принял угрожающие размеры.

- Полковник, как вы думаете, за что меня посадили на гауптвахту, когда я отправлялся лечить монахинь в монастырь?

- Это было недоразумение и майора Молчанова я наказал. Он просто не понял, что долг врача превыше всего...

- Спасибо, полковник, а то он ляпнул при всех, ну этих... начальников, которые приехали в Комарово, что никого здесь в живых оставлять нельзя, все надо сжечь. Вот за то, что он не хотел выполнить долг врача, я ему чуть не съездил по физиономии еще раз. Может быть действительно здесь возник конфликт с угрожающими размерами, я согласен его сгладить и хочу пожертвовать в этом случае собой. Вышлите меня вон с полигона.

- Мда... Никуда я вас не отпущу, доктор. А с майором я еще раз, но последний, проведу соответствующую беседу. Мы кажется уже приехали, доктор. До новых встреч.

- Доктор, - Надежда меня расцеловала, - будь то целый год не видела. Мы так вас ждали...

- Я там тоже вас вспоминал. Как у вас дела? Есть какие-нибудь новости? Там нам даже радио вырубили, а о газетах даже говорить нечего.

- Ой, тут без вас что было... Приезжала комиссия из центра, разбиралась с жизнью на полигоне. Попало командиру части и начальнику секретной части Семененко за то, что утекли какие то секреты. А капитана Синицына и деда Тимофея арестовали и увезли туда... за проволоку.

- За что же деда?

- Он какое то письмо написал и передал в комиссию.

- Темнишь, Надежда, дед сам грамотного письма написать бы не смог.

- Ну конечно, ему помогали, я, Вера, Рита, другие жители.

- Та что вы там написали?

- Все, о полигоне, о гибели Камышевки, поселков, монастыря, о том, что нас держат здесь как в тюрьме.

- Вы сами то понимаете, какая опасность нависла над вами. Ведь там не идиоты, там тоже понимают, что дед не мог составить такого письма сам. Если его расколют, то могут приехать и за вами.

- Ой, мамочка, я об этом как то и не подумала.

В кабинет ворвалась Рита и сразу повисла на мне.

- Боря, вернулся наконец.

- Вернулся.

Я целую ее носик, глаза, губы.

- Хватит, - шепчет Рита, - рядом Надя и сейчас сюда прибежит целая орава посетителей.

Надежда отвернулась и делала вид, что протирает шкаф. Я с сожалением отстраняюсь от нее.

- Капитан то, молодец.

- Ты о Синицыне?

- Да. Это он мне сказал, что в Комарово запустят ракету с вирусом. Похоже, что это он так же вызвал сюда комиссию и спас этим не только жителей поселка, но и меня.

- Так ты выходит все знал и никому ничего не говорил.

- Я не имел право никому ничего говорить. Я надеялся, что он нам поможет бежать за проволоку, капитан обещал...