Геомар Куликов - Спокойствие не восстановлено

- Думал, вы о деле...

- Говорю вполне серьезно.

Гошка с недоверием посмотрел на Николая Ивановича. Но он, похоже, не шутил.

- Разве можно?

- Юридически - да. Остальное будет зависеть от тебя самого. Сдашь экзамены - примут, не сдашь - не примут.

- Так ведь провалят...

- Видишь ли, в своей массе университетские профессора не каннибалы и далеко не все ведут свою родословную от братьев-варягов. Один из профессоров, насколько мне известно, сын сельского дьячка и крестьянки. Едва ли он будет тебя умышленно заваливать. Слов нет, университетское начальство без особого энтузиазма встретит твою кандидатуру, но это мы, полагаю, переживем. Не так ли?

Долго в ту ночь не спалось Гошке. А на другой день, выполняя поручение Николая Ивановича, он сделал изрядный крюк, чтобы пройти мимо здания университета. Остановился перед ним. Полюбовался на строгие линии колонн, которые, точно часовые, ограждали вход. Неужели он, Гошка Яковлев, крепостной. (Стоп! Бывший крепостной! Бывший, господа Триворовы!) войдет студентом в этот храм науки? А почему бы нет?

Служитель, проходя мимо Гошки, пошутил:

- Рот разинул - не проглоти!

Гошка ответил озорно:

- Не бойсь, дядя! Мне еще в нем учиться. Потому поберегу!

Служитель изумленно остановился, потом, должно быть, понял Гошку:

- И то! Ломоносов, сказывают, эвон откуда в Московский притопал, а наш у тебя где? Под боком!

Раньше Гошка читал и занимался от случая к случаю. Теперь пришлось всерьез сесть за полный гимназический курс. Подгонять не приходилось. Напротив, Николай Иванович частенько останавливал:

- Университет - орешек не из легких. Рассчитывай силы. - И гасил лампу в комнате.

Николай Иванович и раньше пресекал попытки выполнять при нем роль личного слуги, то к чему привык Гошка у Триворовых, то есть, к примеру, чистить и подавать обувь или, избави бог, снимать ее. В тот день, когда было произнесено слово "университет", Николай Иванович, на одну из Гошкиных попыток услужить, сказал:

- Давай договоримся. Мы с тобой два товарища, живущих волею судеб под одной крышей и делающих, каждый в меру своих нынешних возможностей, общее дело. Потому - всё на равных началах, ну, разве с учетом, что ты несколько моложе меня.

У Николая Ивановича - удивительный человек! - получалось все легко и просто. По очереди они ходили на базар или в лавочку, по очереди убирали магазин и комнату и даже, что Гошку поначалу привело в смятение, кухарничали и выносили помои. При одном очень бурном Гошкином протесте Николай Иванович серьезно объяснил:

- Христианское учение утверждает, что бог создал всех людей равными. На счет бога, в качестве создателя, у меня как ты знаешь, особое мнение. Но я верю в природное естественное равенство людей. Не думай, что мне доставляет удовольствие таскать помои, - единственная моя цель, чтобы ты сам понял, что ты точно такой же человек, как я, Викентий, Клаус или любой другой, с кем ты сталкиваешься. Ты родился холопом, рабом не по своей вине. Сумей изжить в себе рабское и холопье. В привычках, в поступках, в самих мыслях. Увы, воля выпала куценькая, ты еще податное сословие, тебя могут подвергнуть телесному наказанию, высечь, попросту говоря. Но ты уже не собственность господ Триворовых. И приобретение больших - равных прав перед законом, сравнительно с другими сословиями, - может быть достигнуто только борьбой за них. Добровольно ни царь, ни его правительство, ни дворянство тебе эти права не дадут.

Однажды, это было в конце лета, Николай Иванович вернулся после очередной отлучки непривычно возбужденным и взволнованным:

- Погляди!

"Что нужно народу?" - вопрошал набранный броским шрифтом заголовок двух тоненьких листков. "Очень просто, народу нужны земли да воля", отвечала первая же строка.

- Здорово! - воскликнул Гошка.

- Действительно, замечательный документ. Прочти непременно. Хотя, на мой взгляд, для дальних целей программа довольно умеренная, но для ближних - проще и яснее не напишешь.

В прокламации, отпечатанной приложением к июльскому за 1861 год номеру журнала "Колокол", рассказывалось о том, как земля и крестьяне оказались во власти помещиков, какова цена нынешней воли, что надобно сделать для того, чтобы добиться подлинной свободы и справедливости.

В прокламации, изданной "Колоколом", - поднаторевший в этих делах Гошка знал, - было еще одно большое преимущество. Обнаружат ее: "Откуда?" "У случайного человека купил на улице" - и весь сказ. Потаскают, конечно, но, глядишь, и отпустят. А попадись со своей, отпечатанной в России, беда. Будут допрашивать с пристрастием: дабы выйти на подпольную типографию.

Однако, как и прежде, Гошка разносил и "свои", российские листки. О них всегда особо предупреждал Николай Иванович. Было среди них и знаменитое дерзкое обращение "К молодому поколению", правда отпечатанное тоже в Лондоне в герценовской Вольной русской типографии, и уж вовсе опасные московские и казанские листки.

В свободное время - а его Николай Иванович старался, насколько возможно, предоставлять - Гошка самозабвенно грыз гранит науки. Занимались с ним по-прежнему знакомые студенты и регулярно, особенно языками, сам Николай Иванович. Мечта поступить в университет, показавшаяся вначале фантастической, стала, благодаря Гошкиному упорству и стараниям, мало-помалу обретать черты реальности, если бы не одно неожиданное происшествие, внезапно перечеркнувшее все планы и надежды.

Глава 16

ВСТРЕЧА

Гошка теперь не только выполнял обязанности связника. С легкой руки Николая Ивановича для него приоткрылись двери кружков, тайных сходок.

- Послушай, полезно. Там много спорят. Но в спорах рождается истина.

Гошка ходил, как правило, не один, а с Николаем Ивановичем, Викентием или с кем-нибудь из близких знакомых. Если отвлечься от частностей, обсуждался по сути один вопрос: что делать? Двумя годами позже под таким названием в журнале "Современник" будет напечатан роман Чернышевского, который наделает много шума и привлечет всеобщее внимание. Роман этот отразит как раз жизнь и проблемы тех людей, к кругу которых получал доступ Гошка. Страстно и самоотверженно искали они свое место в российской действительности шестидесятых годов, в обстановке оживления общественной жизни, преобразований, совершавшихся в деревне, и мощной волны народных выступлений. Все понимали: реформы, вынужденно проводимые правительством Александра II, осуществляются в интересах помещиков и очень часто на практике ухудшают экономическое положение крестьян.

Однажды Николай Иванович в присутствии Викентия сказал:

- Приехал человек из Питера. Может состояться очень любопытный разговор.

Викентий указал глазами на Гошку и вопросительно поглядел на Николая Ивановича: