Юрген Поморин - Тайные каналы: По следам нацистской мафии

Хану разрешены ежедневные прогулки. Он может свободно отправляться, например, на крестины внуков, празднование своего семидесятилетия, отмечать по своему усмотрению другие праздники.

Но гестаповцу всего этого недостаточно. Менцель пишет: «С недавнего времени при содействии тюремного священника Хана стала опекать… его собственная жена. И так как лица, опекающие заключенных, пользуются особым статусом, фрау Хан может посещать тюрьму в любое время дня. Само собой разумеется, что при этом фрау Хан не подлежит обыску — процедуре, обязательной для всех посетителей этого заведения».

Один из надзирателей тюрьмы в Фульсбюттеле, получивший другую должность, с пафосом заявил, что, хотя нацистам и вынесли обвинительный приговор, но, с его точки зрения, стыдно сажать в тюрьму таких людей. «В жизни они всегда шли прямой дорогой…»

Потом мы узнали еще об одном нацисте, гордящемся своим позорным прошлым, — унтерштурмфюрере СС Вильгельме Розенбауме. Ашенауэр и ему предсказал спокойное будущее:

— Я слышал, у него инфаркт. Это необходимо использовать. Если у него действительно найдут инфаркт, можно считать — он на свободе.

Эсэсовец Розенбаум широко известен как один из самых жестоких палачей и садистов. Он приказывал отсекать заключенным руки, беспомощных людей сбрасывал в глубокие ямы, где их засыпали хлорной известью. Каждого заключенного, носящего распространенную среди евреев фамилию Розенбаум, он самолично расстреливал. «Есть на свете только один Розенбаум, — говорил он, — это я».

Суд приговорил его к пожизненному тюремному заключению. Но прошло немного времени, и Розенбаум оказался на свободе. Ему предоставляли «отпуск» то в связи с болезнью жены, то ввиду необходимости помочь вести ее торговые дела. В декабре 1976 г. благодаря содействию «Тайной помощи» и связям Ашенауэра эсэсовскому убийце устроили шестимесячный перерыв в отбытии наказания. Волна протестов заставила власти прервать этот процесс «постепенного помилования», и в июле 1977 г. преступника вновь водворили в тюремную камеру.

С тюремным начальством Розенбаум всегда находился в наилучших отношениях. Администрация сквозь пальцы смотрела на то, что он приторговывал порноизданиями. Он был любим начальством еще и потому, что каждое утро докладывал надзирателю обо всем, что произошло за сутки в его отделении.

Как и нацист Хан, Розенбаум пользовался в тюрьме всеми льготами и привилегиями. «Отпуск» имел вдвое больший, чем другие узники, гораздо больше было у него свободного времени, гораздо чаще навещали его друзья и родственники, он получал любые неонацистские газеты.

Опеку «Тайной помощи» над Ханом и Розенбаумом взял на себя эсэсовец Маасс. По-видимому, он очень этим доволен. Правда, начатая Розенбаумом торговля порноизданиями доставляла ему много хлопот.

Адельхайд Клюг напоминает Маассу о дисциплине:

— К таким вещам можно относиться как угодно. Но в нашей работе для интересов наших подопечных это не может и не должно играть никакой роли. Ведь в конечном счете речь идет о деле, имеющем огромную важность для всей нации.

Слово берет фрау Келленерс. Она рассказывает о «возмутительном инциденте» в одной из тюрем. Во время посещения заключенного ее обыскали!

Буря негодования среди присутствующих. Раздаются громкие возгласы: «Чудовищно!», «Скандал!», «Неслыханно!» Мы озадачены. Полагали, что в тюрьме это обычное явление. Но тут же пришлось убедиться в том, что установленные законом положения и порядки не распространяются на «помощников наци». Документ члена организации «Тайная помощь» открывает посетителю тюремные двери почти в любой день и на любой срок. Он может сколько угодно «вселять бодрость» в наци, своих «единомышленников за решеткой», информировать их о том, что происходит в правых, реакционных кругах страны. Все участники совещания единодушно подтверждают: с тюремным начальством никаких трудностей не возникает. Льготы и привилегии предоставляются везде, где только они возможны. Опекаемые довольны.

Было бы наивным полагать, что все это либо дело случая, либо особого отношения к нацистам администрации той или иной тюрьмы. Речь идет об установившейся системе, о сделках с теми, кто готов охотно помогать нацистской организации.

Намек Ашенауэра на его секретные каналы свидетельствует о том, что все они ведут к министерству юстиции. И не случайно всплывает название организации, в которой он тоже «работает» и которая тесно связана с канцелярией федерального канцлера, — «Комитет по религиозной опеке заключенных».

По дороге в отель, где мы намеревались поужинать, к нам присоединился господин Мартини. Выступая на совещании, он в решительном тоне, четко формулируя свои мысли, потребовал выхода «Тайной помощи» на арену гласности. Суть его выступления: период игры в прятки кончился, пора переходить в наступление, необходимо привлечь на свою сторону молодежь.

Манера выступать выдавала его: этот человек привык командовать. Вскоре господин Мартини — не без гордости — рассказал нам о главных этапах своего жизненного пути:

— Я был офицером связи вермахта. Во Франции. Мое служебное положение можно сравнить с должностью командира роты бундесвера. Я являлся, так сказать, посредником между главнокомандованием вермахта и ракетными подразделениями ФАУ. — И чтобы у нас не оставалось и тени сомнения, подчеркивает: — Конечно, я был тогда убежденным национал-социалистом.

Подобно многим таким, как и он, офицерам, ярым фашистам, он после краткого пребывания в сборных лагерях союзников уверенно начал свою вторую карьеру.

— Перед тем как выйти на пенсию, я был членом правления Рейнско-Вестфальской корпорации по добыче известняка в Вуппертале, дочернего предприятия концерна Хеша. Но из дела не вышел. Сейчас я член наблюдательного совета фирмы «Риди-транспортбетон». Это крупнейшее предприятие в своей отрасли, имеющее 176 филиалов на территории всей ФРГ.

В Швальмштадте близ Марбурга Мартини вместе с Шарпф, фанатичкой из бывшего «Союза немецких девушек», опекает посаженных за решетку нацистских убийц. То, что значительную часть пенсии и доходов, получаемых из иных источников, он в виде многих тысяч марок передает в кассы «Тайной помощи», является для него делом совершенно естественным.

Несколько позднее приходят и другие участники встречи, активные покровители нацистов, — сегодняшние учителя, адвокаты, инженеры, пенсионеры. Они взвинчивают себя пропагандистской болтовней о «незабвенном фюрере» Адольфе Гитлере, полны гнева и готовности отомстить тем, кто организует судебные процессы против их единомышленников.