Г Кунгуров - Артамошка Лузин

Чалык взглянул последний раз на сайбу, задумался. Ему представился тот день, когда к сайбе подъедет ее хозяин. Сидя на олене, еще не подъехав вплотную к сайбе, старый эвенк прищурит глаза и добродушно скажет: "В сайбе моей гость был. Добрый ли человек был?" - и поторопит оленя. Быстро соскочит с оленя, залезет в сайбу и вытащит стрелу. Волосок перегрызет зубами, подержит кончик во рту и выплюнет его в подветренную сторону. Присмотрится к стреле и увидит на ней мой рисунок.

Наморщит лоб старый эвенк, еще раз внимательно посмотрим, все поймет.

"Эге, были двое! Один с косичкой - нашего рода, эвенк, другой без косички - чужой... С косичкой идет впереди. Значит, не его ведут, а он ведет".

Потом посмотрит старый эвенк на четыре продолговатые петельки, покачает головой, чмокнет губами и печально скажет:

"Пешком идут, оленей у них нет. Не миновать им большой беды".

А когда он увидит на стреле значок в виде птицы - не поверит, к солнцу стрелу повернет, еще раз посмотрит и в страхе отшатнется:

"Хой, хой! Так ведь это эвенк из рода Лебедь-Панаки! Как так? Ведь род Панаки умер, лючи всех убили!"

Завертятся в голове старого эвенка страшные мысли, созовет он всех охотников своего рода. Старейшие скажут:

"Мертвые приходили. Худо это. Надо жертву дорогую давать, скорее уходить от страшного места".

Затем на большом дереве сделают засечку, а в дупло спрячут еду со словами: "Злые духи могут спрятать от тебя дорогу, приходи обратно и ешь".

Торопливо соберутся люди и убегут, чтобы никогда больше не возвращаться к страшному месту...

Задумался еще больше Чалык: "Как долг отдавать буду, где найду доброго хозяина?" Он тяжело вздохнул и быстро зашагал прочь от сайбы. За ним следом в легких унтах спешил Артамошка.

Шли долго, шли без остановок. У реки, на золотисто-желтом песке, увидел Чалык четкие оленьи следы. Склонившись низко, обрадовался:

- Олень ходил!

Чалык всматривался в каждую бороздку на песке.

- Однако, дикий олень, - безнадежно сказал он и вновь стал внимательно смотреть на песок, чтобы найти хоть одну примету и узнать, какие же олени оставили следы на песке.

Но примет таких не было.

Ч А С Т Ь Ч Е Т В Е Р Т А Я

БРАТСКИЙ ОСТРОГ

Синяя река гладкая, с отливом. Лижет она берега - крутые яры, играет волна желтым песком, на солнце переливается. Тишина вокруг, лишь чайки-рыболовы, рассекая размашистыми крыльями воздух, с криком падают на гладкую равнину воды и плавают белыми цветами.

Чалык и Артамошка с трудом пробираются через прибрежные заросли и осторожно шагают по авериной тропе. Первым реку увидел Артамошка. Солнечный луч отблеском брызнул по глади реки. Артамошка невольно сощурился:

- Река!

- Худая река, - бросив беглый взгляд, мрачно ответил Чалык. - Синяя река - счастья на ней нет...

Оба замолчали. Подошли к крутому яру, опустились на золотистый песок и сладко задремали.

По реке неслась песня. Песня плыла, рвалась и терялась, утопая в бесконечной синеве. Артамошка приподнял голову. Песня приближалась.

- Что это? - испугался Артамошка, не открывая глаз. - Никак, сон?

Ухо поймало первые неясные слова, которые принес прибрежный ветер. Ветер бросил слова, и вновь все затихло. Артамошка отрывисто дышал, рвалось и металось сердце. Он всматривался в блеск реки. Но вот наконец донеслись с реки дорогие, понятные слова:

Издалече, из чистого поля,

Да из раздолья ши-ро-о-ко-ого...

И катилось эхо, и неслась по гладкой равнине бунтарская, раздольная, хмельная песня. Артамошка вскочил, а за ним и Чалык.

С хребта Шингальского,

Из-за белого камня,

Из-за ручья глубокого

Выкатилось знамя,

Знамя вольное...

Песня неслась близко, плыла над головой, а сердце Артамошкино чуяло радость.

Вместе с песней из-за крутой горы выплыли стружки остроносые. Ветер трепал паруса, взлетали весла, и резали стружки синюю гладь, оставляя за собой бугры волн да снежно-белую пену.

Гремели людские голоса:

А были у вольницы

Три пушечки медные

Да ружья долгомерные...

Три пушечки...

Дрогнуло сердце Чалыка, он сжал в руках лук храброго Саранчо. В страхе перекосилось лицо:

- Лючи!..

С криком Чалык пустился бежать в тайгу. За ним кинулся и Артамошка.

Стружки повернули круто к берегу. Грохнули выстрелы, черные клочья дыма повисли над рекой. Артамошка и Чалык притаились в прибрежных зарослях. Со стружков бросились люди в воду и кинулись на берег.

- Лови лесных!

Артамошку схватили за ворот чьи-то руки-клещи и подняли на воздух. Слетел малахай, и рыжие Артамошкины волосы вздыбились копной. Перепуганные глаза его встретились со злыми глазами разъяренного человека. Артамошка глянул человеку в лицо, голубые глаза человека расширились, руки бессильно опустились, и, пятясь назад, он закрестился. Артамошка вытянулся и смущенно сказал:

- Тот... Тот и есть!

Артамошка ближе подошел к незнакомцу, пристально всмотрелся:

- В Иркутском городке бывал?

- Бывал.

- Не тебя ль били смертоносно купцы Парамоновы?

- Били, били... Но какие купцы, мне то неведомо.

- Сенька! - надрывался чей-то охрипший голос. - Хватай!

- Хватай! - орали со всех сторон.

Артамошка увидел, как волокут перепуганного Чалыка, и бросился к нему:

- Пустите, то мой брат!

Опешили люди, остановились. Сенька Косой вылетел вперед, ударил себя в грудь, сорвал с головы рваную шапчонку:

- Люди вольные! Парень - Иркутского городка беглец. Крещеная душа!

- Брешешь! - раздались голоса.

Сенька кричал:

- От его птичьего уменья жив я остался!..

Тут же, на кругу, поведал Сенька своим товарищам о том, как спас его от смерти птичьим пеньем Артамошка.

- Чей будешь и откуда? - спросил Артамошку высокий широкоскулый мужик с живыми, умными глазами и глубоким красным шрамом через весь лоб.

Артамошка подумал: "Однако, сам атаман".

- Артамон я, сын Лузинов, Иркутского городка жилец.

- Чей? - удивленно переспросил мужик.

- Лузинов!.

- Лузи-инов? - нараспев протянул мужик и топнул ногой. - Люди вольные, слыхали? А?

- Слыхали!

- Тятеньки моего изделье! - обрадовался Артамошка и показал на рукоятку ножа, который висел на пояске мужика.

- Этот парень либо оборотень, либо обманщик: сыном нашего атамана Филимона прикинулся.

- Единым разом дух вырву! - схватил за шиворот Артамошку высокий мужик. - Крещен?

- Крещен! - прохрипел Артамошка.

- Кажи крест!

Артамошка с трудом засунул руку за ворот, вытащил крест, показал. Вокруг послышалось:

- Крещена душа!

- А тот крещен? - указал мужик на свернувшегося в клубок, связанного Чалыка.

Артамошка осмелел:

- Лесной тоже крещен, - и, подскочив к Чалыку, быстро и ловко выдернул из-за пазухи Чалыка медный крест.

- И этот крещен! - удивились мужики.