Чарльз Тилли - Принуждение, капитал и европейские государства. 990– 1992 гг

В чем же современный опыт отличается от европейского прошлого? После того как в течение столетий пути формирования европейских государств долгое время были различными (как пути интенсивного принуждения, интенсивного капитала и капитала и принуждения), затем европейские государства начали несколько веков назад двигаться в одном направлении. Этому способствовали война и взаимное влияние. Что же до государств третьего мира, то хотя их колониальное прошлое наделяло их некоторыми общими особенностями, но до сих пор между ними не замечается сколько–нибудь значительной однородности. Напротив. Всякий, кто изучает формирование европейских государств, не может не заметить разнообразия современных государств третьего мира. Разнообразие характерно для всех категорий государств от громадного древнего Китая до крошечного новейшего Вануату, от богатейшего Сингапура до чумазого и нищего Чада. И нам вряд ли удастся обобщить столь гетерогенные исторические пути. Кроме того, невозможно (сколько не напрягай воображение!) назвать все государства третьего мира новыми. Китай и Япония принадлежат древнейшим государствам мира, имеющим непрерывную историю, Сиаму/ Таиланду всего лишь несколько веков, а большинство государств Латинской Америки получили самостоятельность только во время наполеоновских войн. Вместе с государствами, образованными после 1945 г., они теперь стремятся стать полноправными членами системы государств, сложившейся и определившейся в результате долгой борьбы в Европе.

Рассмотрим более пристально вопрос, что же именно гетерогенно в государствах третьего мира? Не столько их организационные структуры, сколько отношения граждан и государства. На самом деле формальные характеристики государств мира за последнее столетие или около того сильно сблизились; непременным условием признания членами системы государств был факт принятия той или иной западной модели. На сегодняшний день у примерно 160 признанных государств разнообразие организационных форм меньше, чем было в 1500 г. у примерно 200 европейских государств, среди которых были города–государства, города–империи, федерации, королевства, территориальные империи и многие другие. Все эти некогда процветавшие формы исчезли, за исключением сравнительно централизованных федераций и совершенно ослабевших королевств. После 1500 г. под давлением широкомасштабных войн и переговоров в связи с широкомасштабными мирными договорами все европейские государства перешли к новой организационной форме: национальному государству. Этот дрейф от «внутреннего» к «внешнему» формированию государства, характерный для Европы, продолжается и в наше время; он навязывает общее движение государствам в самых разных частях мира. Современные государственные структуры, в узком смысле, похожи между собой в том, как организованы суды, законодательные учреждения, центральные бюрократические структуры, местные администрации, регулярные армии, полиции и большое разнообразие общественных служб; эти общие черты проявляют себя даже независимо от того, имеем ли мы дело с социалистической, капиталистической или смешанной экономикой.

Между тем эти схожие по форме организации по–разному ведут свою деятельность. Различия имеются как во внутренней деятельности внешне неотличимых судов, законодательных органов, управлений или школ, так и в отношениях между правительственными агентствами и гражданами. В Европе государства принимали такие формы, которые могли посредничать в условиях возраставших трудностей войны в деле удовлетворения требований подвластного населения. До некоторой степени каждая государственная организация была приспособлена к местным социальным и экономическим условиям. Когда же теперь национальные государства лепят новичков по своему образу, то на местах происходит адаптация между гражданами и государством. В наши дни условия интенсивного принуждения, интенсивного капитала или принуждения и капитала гораздо меньше, чем раньше, влияют на формальные структуры государства. Но теперь они сильно влияют на отношения граждан и государства. В этом и состоит решительное отличие современного мира.

Существует ли третий мир? Конечно, латиноамериканские, ближневосточные и восточноазиатские государства сильно отличаются друг от друга в том, что касается их внутренней организации и положения в мировой системе государств. Мы пользуемся в нашем исследовании этой грубой, обобщенной категорией, оправдываясь тем, что государства в регионах мира с более низкими доходами долгое время существовали под формальным контролем Европы. Все они переняли европейские или американские формы организаций, сами оказались втянутыми в борьбу сверхдержав, на ход которой они оказывали мало влияния, и представляют собой беспокойный, но неистощимый источник союзничества для новичков в системе государств (Ayoob, 1989). Распространяясь на неевропейский мир, система государств не оставалась все той же; вступление десятков независимых государств из Азии, Африки и Латинской Америки изменило эту систему, и как система изменилась, мы увидим, сравнивая ее с прошлым европейским опытом.

Нам поможет и сравнение опыта современного третьего мира с опытом национальных государств, который уже имеет длительную зафиксированную историю. По крайней мере, это сравнение поможет нам сделать два полезных шага: 1) отказаться от тех представлений о формировании государств, которые уже оказались ошибочными, и не терять времени, применяя их к современному положению; 2) это сравнение также обострит наше ощущение того, что отлично и что схоже в процессах формирования государств, их трансформации и искажения этих процессов, протекающих теперь в беднейших частях света.

Размышляя над историей Европы, что могли бы мы надеяться обнаружить в современном мире? При многообразии путей формирования государств в Европе мы не можем предполагать, что в мире обнаружится одна единственная траектория развития. Кроме того, мы можем с большим основанием экстраполировать следующие черты европейского опыта:

• существенное влияние относительного распределения принуждения и капитала на пути формирования государств;

• большие различия в направлении развития в условиях, когда наличествовали или отсутствовали крупные скопления городов;

• сильное влияние войны и подготовки к войне на создание и изменение государственных структур;

• передача этих влияний через: 1) фискальную структуру и 2) источники вооружения и людских (военных) ресурсов;

• замена военных гражданскими лицами в системе государственной власти через создание центральной бюрократии в результате возросшей зависимости от кредитов и налогов в приобретении средств ведения войны и от переговоров с подвластным населением об этих средствах;